Паломничество

На следующих страницах:
М. Краса. Самое многолюдное паломничество в мире (Индия)

Б. Майерхофф. Паломничество гуичолов в Вирикуту за пейотом

Й. Хёйзинга в "Осени Средневековья", приводит свидетельства о некоторых паломниках, отправляющихся в путь с целью развлечься, и комментирует их как примеры "обмирщения веры" (см. ниже). На самом деле, эти свидетельства заслуживают более серьезного комментария.

В большом количестве сохранились знаки пилигримов (Gitterguesse) — отлитые из олова ажурные привески. Наряду с изображениями святых, встречаются и знаки со сценами коитуса, изображения фаллоса и вульвы. Подобные знаки свидетельствуют о сохраняющейся до-христианской традиции, в частности традиции "исцелительных" вотивов . Во времена Средневековья широко распространенной практикой избавления от бесплодия было паломничество женщин к святым местам, источникам, чудотворным иконам.

Можно вспомнить и универсальное для древних культур представление о путешествии, требующего выхода за границы своего мира, как путешествии в мир потусторонний. Эти путешествия характеризуются отчетливо отмеченной меной поведения, ритуальным анти-поведением. («Хожения за три моря» Афанасия Никитина)

Свидетельства средневековых авторов, которые приводит Й.Хёйзинга:

"Шевалье де ла Тур Ландри, старающийся дать серьезные наставления своим дочерям по части хорошего тона и усвоения добродетелей, распространяется о дамах, кои в поисках наслаждений с охотою посещают турниры и совершают паломничества; он приводит предостерегающие примеры того, как женщины отправлялись на богомолье только затем, чтобы воспользоваться возможностью для свиданий с возлюбленными... Именно так смотрит на это и Никола де Клеманж: в праздники ходят на богомолье в отдаленные храмы, к святым местам не столько во исполнение обета, сколько для того, чтобы облегчить себе пути к заблуждениям. Это источник множества прегрешений; там, в святых местах, неизменно находятся гнусные сводни, кои прельщают девиц. Вот типичный эпизод из "Quinze joes de mariage": молодая женщина, пожелавшая вдруг немного развлечься, преспокойно говорит мужу, что ребенок их заболеет, если она не сходит на богомолье, согласно обету, данному ею во время родов. Приготовления к свадьбе Карла VI с Изабеллой Баварской начинаются с паломничества. Неудивительно, что серьезные последователи "нового благочестия" видят в паломничествах мало пользы. Частые паломничества редко приводят к святости, говорит Фома Кемпийский, а Фредерик ван Хейло посвящает этому вопросу особый трактат "Против паломников""¹.

* * *

О.М.Фрейденберг рассматривает сюжеты сошествия в царство смерти и выхода оттуда. Как будет видно из дальнейшего к нашей теме эти сюжеты имеют непосредственное отношение. В мифах, сказках широко распространены рассказы о героях, которые отправляются в преисподнюю, требуя немедленного освобождения божества плодородия. "Все эпизоды о сошествиях в преисподнюю и о выходах оттуда развертывают в сущности образ рождения как метафору борьбы. Герой переживает фазу смерти и, поборов ее, рождается вновь. Этот мотив пронизан образом "новых рождений", а потому связан неотделимыми нитями с "браком": герой добывает невесту или отвоевывает жену, отпросившись в заморскую страну, где он бьется с чудовищем... Такие образы как дружба, вражда или верность, измена становятся загробными метафорами: "верен" тот, кто сопутствует в преисподнюю, "изменяет" тот, кто не прошел обновляющей фазы смерти. Верные слуги и верные жены умирают вместе со своим господином, отправляясь вместе с ним переживать будущее возрождение...Верные жены Алкеста и Савитри умирают за мужа или сопутствуют мужу в странствиях смерти. Особые испытания "верности" подвергают жертву пробе умирания. Если смерть не возводит ее - она не была верна; если выйдет из смерти обновленною - была верна. Отсюда мотивы любви являются, собственно, мотивами верности: древняя литература не знает эротики, и даже, когда последняя с эллинистической эпохи начинает становиться литературным мотивом, то и тогда под ней можно прощупать или мотив верности, или мотив производительности. Еще в средние века, когда дама хочет узнать, любит ли ее рыцарь и верен ли он ей, она посылает его на смерть: любить и быть верным - значит выйти живым из смерти. Поэтому рыцарь перед походом избирает себе даму сердца; странствуя и переходя из приключения в приключение, из одной мнимой смерти в другую, он совершает подвиги во имя своей дамы. Или, подвергая себя смертельной опасности в битве, он выказывает верность королю(или одновременно даме, королю и Богу - в крестовом походе - А.Б.). Поэтому-то странствия, подвиги и битвы - метафорические формы любви и верности, в своей метафоричности противоречащие реально-бытовому характеру этих странствий и битв [...]. Если греческая аристократия создает жанры путешествий в далекие неведомые страны и описывает диковины сказочного характера, то потому, что в это время широко функционируют путешествия реальные; но то, что эти реальные путешествия воспринимаются в виде чуда и сказки, зависит уже от мышления этой аристократии, по существу мифотворческого. Все страны "блаженства", т.е. смерти, были самыми реальными островами или материком; и однако же все эти Ликии, Финикии, Египты - это и реальные местности, и страны смерти"².

ССЫЛКИ

1. Хёйзинга Й. Осень Средневековья. М., 1988, с.175-6.

2. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997, с.238-240.