На следующих страницах:

Род Филлипс. История вина

А. Маслов. Безумство опьяневших духов [Вино в Китае]

Франсуа Лиссараг

Игры с вином

Лиссараг Ф. Вино в потоке образов. Эстетика древнегреческого пира /

Пер. с франц. Е. Решетниковой. - М.: НЛО, 2008, с. 74-91

Игровое воображение греков отнюдь не сводится к тем проявлениям, которые мы только что проследили. Помимо говорящих сосудов, которые вступают в диалог с симпосиастами *, игр с пластической формой и росписью, сюрпризов, которые таятся внутри сосудов, существует еще целый ряд игр, которые ведутся не на объектах, а с объектами. И действительно, на симпосии винная утварь может использоваться не по прямому назначению, а для выполнения разнообразных упражнений на ловкость и равновесие.

Игры с бурдюком

Бурдюк, askos, изготавливается из мягкой кожи, из вывернутой наизнанку овечьей шкуры, текстура которой иногда сохраняет следы окрашивания. В «Киклопе» Еврипида бурдюк — это чудесное вместилище для вина, с помощью которого Одиссей перехитрит своего противника. Киклопу, чудовищу-людоеду, который пожирает спутников Одиссея и знать не знает о культуре вина и дарах Диониса, известны только кратеры для молока. Одиссей, задумав ослепить Киклопа, впервые дает ему попробовать вина, но не говорит, как его надо пить; и вот опьяневший и повеселевший Киклоп открывает для себя Бахуса:

КИКЛОП: Тра-ла-ла да тарам-барам,
Что за пиво ¹, что за варка...
Мой живот, ей-ей, товаром...
Полон доверху, как барка.
Эх ты, травка моя, травка,
Хорошо на травке спится,
Я ж кутить иду к киклопам...
Эй, почтенный... дай напиться... [...]
ОДИССЕЙ: Послушай нас, Киклоп, ведь этот Вакх, Которым я поил тебя, нам близок.
К.: Постой... А Вакх какой же будет бог?
О.: Сильнее нет для наших наслаждений.
К.: Да, отрыгнуть его... и то добро.
О.: Такой уж бог, что никому не вреден.
К.: Забавно: бог, а сам живет в мешке!
О.: Куда ни сунь его, на все согласен.
К.: А все ж богам не место в кожах жить!
О.: Вот как... А сам? Тебе неловко в коже?..
К.: Черт с ним, с мешком... Нам было бы винцо!²

В контексте этой шутки Дионис обретает форму; бурдюк становится кожей бога, в честь которого на второй день Дионисий отмечают праздник Асколий: как говорят античные комментаторы, во время него было принято прыгать на бурдюк, поджав одну ногу ³. Глагол askoliazo имеет две различные этимологии: если связывать его со словом skele (нога), он означает «хромать», «ходить на одной ноге» - этой интерпретации придерживаются сегодня; но уже начиная с античности этот глагол сближали со словом askos (бурдюк), и эта народная этимология, вероятно, привела к тому, что с бурдюком стали играть: смысл игры состоит в том, чтобы удержаться на этом кожаном, круглом как шар предмете, вдобавок еще и скользком, потому что его смазывали жиром — и задача усложнялась вдвойне ⁴.

Упражнения такого рода представлены на ряде сосудов. На медальоне одной чаши, сохранившейся во фрагментах, юноша сидит на корточках на бурдюке внушительных размеров и пытается на нем удержаться.

------------------------------------

* Для греков сосуды - живые существа, как правило, женского рода. Ср: изображение глаз "женской" (миндалевидной) формы и надписи на сосудах, в которых сосуд говорит от своего лица. Поэтому не удивительно, что сосуд часто имел имя (не название, а собственное имя).

76

51. Краснофигурная чаша; т.н. художник Шёрлеера; ок. 510

Иногда на бурдюке сидят верхом, как, например, этот эфеб [51 а]⁶, который использует рог для вина как охотничий рожок; это пародия на призыв к вступлению в бой, где вместилище для несмешанного вина — бурдюк — используется всадником, дающим сигнал к сбору, в качестве верхового животного; в этом изображении пародируется настоящий воин, расположенный на оборотной стороне чаши: он снаряжен щитом и трубит в настоящую трубу [51 b]. Эти два изображения, соседствующие на внешней стороне одной и той же чаши, — характерный пример той игры смыслами, которая всегда возможна между внешним миром и миром симпосия.

52. Краснофигурная чаша; т.н. художник Эпелия; ок. 510

На другой чаше [52]⁷ показаны еще более сложные упражнения. Восьмеро юношей, почти все украшенные гирляндами, перекинутыми через грудь, резвятся, разделившись на две группы по четыре человека. Слева на земле лежит эфеб, а на нем стоят двое его товарищей, один опирается на его правое колено, а другой на правый локоть и на голову; эти двое эфебов находятся один напротив другого, и каждый всем корпусом отклонился назад — таким образом они (оставляют не человеческую пирамиду, а некое сооружение из балансирующих и напряженных тел, к которому приближается — чтобы тоже стать частью этого строения? — четвертый эфеб. Справа двое других суетятся вокруг примитивной по своей конструкции тележки, которую тащит третий эфеб. На тележке везут бурдюк, привязав его веревками к дышлу, а на бурдюке пытается удержаться

78
четвертый эфеб, но не оседлав его, а свободно на нем балансируя. В обоих случаях эти буйные игры требуют от участников одновременно и силы, и ловкости; в целом это изображение демонстрирует коллективную эфебическую отвагу в рамках комоса, который продолжается на обратной стороне сосуда, вокруг стоящего на земле кратера.

В любом случае из этих нескольких примеров со всей очевидностью следует, что речь здесь идет об упражнениях на ловкость и умение держать равновесие. В этой игре с бурдюком — askoliasmos'e — происходит что-то вроде замещения; теперь не вино ударяет в голову и валит пирующего с ног, эту функцию вы-

79
полняет вместилище для вина. Вся ловкость теперь направлена на то, чтобы приноровиться к подвижной, округлой и скользкой поверхности, сохранить собственное равновесие — asphaleia - и не упасть. В этом упражнении задействуется основное свойство бога, в честь которого оно исполняется. Ведь Дионис — это тот, кто выпрямляет, orthos, как указывает Филохор:

Филохор пишет [FHG.I.387], что первым разбавил вино водой афинский царь Амфиктион, переняв это искусство от самого Диониса. И когда, начав пить разведенное вино, люди выпрямились, — потому что прежде, удрученные несмешанным питьем, они ходили сгорбившись, — то в святилище Гор, которые взращивают плоды виноградной лозы, они воздвигли жертвенник Дионису Прямому (orthos)⁸.

Но Дионис еще и тот, кто заставляет спотыкаться, кто мешает идти прямо, держаться на ногах, тот, кто ударяет в ноги, Дионис Сфалеот, или Подсекатель, Сфалт ⁹. Игра askoliasmos, в которую с таким азартом вовлечены пирующие юноши, является знаком почитания Диониса, хозяина как чистого, так и смешанного вина, управляющего также и равновесием, и устойчивостью, и падением.

80

53. Краснофигурный канфар; т.н. художник Бригоса; ок. 480 г.

Умело обращаются с бурдюками и сатиры; пожалуй, среди свойственных им аксессуаров askos - один из самых любимых. Он может заменить подушку, на которой отдыхает пирующий, как на изображении [53]¹⁰, где сатир помещен между двух бурдюков - один подвешен за горлышко, а другой служит подушкой; сатир поет и играет на кроталах и вот-вот пустится в пляс.

Группа сатиров [54]11 жонглирует бурдюками, которые кажутся такими легкими, словно они наполнены воздухом. В греческой пословице про того, кто боится пустяков, говорят «испугался askos'а»¹².

54-55. Краснофигурная чаша; ок. 500 г.

81
А еще сатиры используют бурдюки в качестве поплавков, отправляясь на них в путешествие по волнам и по морю, богатому рыбой, — качка этому своеобразному морскому комосу обеспечена по определению [55]¹³.

56. Краснофигурная чаша; прото-пантетийская группа; ок. 490 г.

А вот сатир на суше: он сидит верхом на бурдюке [56]¹⁴ и пытается просунуть канфар у себя под рукой, не опрокинув его при этом. Необходимость поддерживать двойное равновесие, усидеть на бурдюке и удержать сосуд в руке во много раз усложняет выполнение этого трюка — сатиры всегда на голову выше остальных.

57 аb. Краснофигурная чаша; кружок т.н. художника Никосфена; ок. 510 г.

На другой чаше [57 а]¹⁵ двое сатиров едут верхом на бурдюках, вслед за сатиром, несущим кратер, а с обратной стороны [57 b] женщина, облаченная в шкуру пантеры, менада, трубит в трубу давая сигнал двум рвущим с места колесницам. Любопытно, что запряжены колесницы не лошадьми, в упряжке все те же самые менады, которыми правят сатиры; боевая труба созывает... пирующих: присутствующие в изобразительном поле аксессуары — бурдюк, корзина с едой, мертвый заяц — возвращают нас в обстановку симпосия. В этом рисунке сплетаются война и пирушка, и сатиры превращаются в воинов вина. Просто праздник, а не война!

58. Краснофигурный алабатр; т.н. художник Берлин-2268; ок. 500 г.

Сходным образом другой сатир [58] ¹⁶ помещен между двумя этими сферами; он потрясает бур-

82


дюком, а у его ног мы видим винную амфору; но в то же время он снаряжен щитом в форме полумесяца, украшенным оберегом в виде глаза; такие щиты носят легковооруженные воины, пелтасты, устроители засад ¹⁷. Когда сатиры отправляются на войну, тоже проливается кровь — удивительно похожая на вино.

Балансирующие сосуды

Проявить свою ловкость пирующие могут не только в играх с бурдюком. Изображения на целой серии сосудов знакомят нас с разнообразными упражнениями, бесконечно вариативными и задействующими все части человеческого тела.

59. Краснофигурная чаша; Эпиктет; ок. 510 г.

Так, на чаше Эпиктета [59]¹⁸ пирующий сидит на земле, развернувшись корпусом к зрителю, в позе, которую едва ли можно назвать изящной. На вытянутой левой руке, в локтевом изгибе стоит чаша: сама по себе, без поддержки. В правой руке он держит кувшин: не собирается ли он налить из него вино в чашу? С уверенностью мы этого сказать не можем; однако вполне очевидно, что смысл этого упражнения состоит в том, чтобы преодолеть силу тяжести и манипулировать сосудами не так, как «положено»: не касаясь их пальцами, не держа их за ручки.

83
 

60. Краснофигурная чаша; Скиф; ок. 510 г.

На другой чаше показан еще один трюк [60]¹⁹: на этот раз в нем задействована левая нога и стопа пирующего, на голени у него висит одежда, а на стопе балансирует остроконечная амфора. Устойчивость здесь обеспечивается тем, что пирующий присел на правую ногу и поддерживает равновесие с помощью рук. Привычные жесты и позы забыты, а тело начинает вести себя совершенно новым, неожиданным способом; и снова норма предана забвению.

По тому же принципy удерживать сосуд можно любой частью тела, кроме кистей рук. Исключением является еще и голова: в том, чтобы балансировать сосудом на голове, нет ничего необычного, потому что именно так, водрузив кувшин на голову или поставив его на плечо, женщины ходят за водой к источнику.

84

61. Краснофигурная чаша: ок. 480 г.

Зато чашу можно держать зубами, как это пытается делать юноша, заодно вытянув вперед руки и ноги [61]²⁰. Молодой комаст, выставляющий, подобно сатирам, напоказ свою возбужденную плоть, держит огромный кратер на животе [62]²¹.

62. Краснофигурная чаша: ок. 510 г.
 

63. Краснофигурная пелика; т.н. художник Летящего Ангела; ок. 480 г.

64. Краснофигурная чаша; т.н. художник Гермея,

подписана Хахрилионом; ок. 500 г.

65. Краснофигурная чаша; т.н. художник Амбросия, ок. 500 г.

Но и в этом никто не сравнится с сатирами, они тоже умеют держать сосуды на подошве стопы [63], на спине [64] и, даже вовсе уж невероятным способом, на кончике фаллоса, как, к примеру, делает сатир на этой чаше [65]²²; его товарищ вертит амфору, по всей видимости пустую, направив ее горлышком к собственному фаллосу.

85
Опьянение сатиров неразрывно связано с сексуальным возбуждением; однако кроме сосудов, с которыми они обращаются как с телами, у них нет других половых партнеров. Если на первый взгляд намерение сатира кажется неочевидным, то достаточно сравнить эту чашу с амфорой из Лувра [66] ²³ и смысл его жеста будет вполне понятен.

66. Краснофигурная амфора; Евфимид; ок. 520 г.

Вообще, употреблять керамику можно самыми разнообразными способами; сосуд может заменить полового партнера, а может использоваться вместо верхового животного. Есть игры на удержание равновесия, а есть игры с подменой: двое сатиров, играющих с вазами как с телами, словно являют собой визуальный эквивалент классической игры слов: pinein/binein (пить/целовать)²⁴. «Без Диониса нет Афродиты» — гласит пословица ²⁵.

В стране сатиров роль у пиршественной посуды вполне определенная: она помогает совмещать и смешивать удовольствия.

Вино любви

Игра, которую чаще всего вспоминают в связи с симпосием, которой Афиней посвятил половину одной из своих книг и которая также часто изображается на сосудах, — это игра в коттаб ²⁶. Тексты не дают нам о ней столь точных сведений, как

86
того хотелось бы; не противореча друг другу, они упоминают различные связанные с ней практики, исходя из которых можно сделать заключение о ее основных чертах.

Игра состояла не в том, чтобы выпить вино, а в том, чтобы плеснуть им по какой-либо цели. Это, скорее, упражнение на ловкость, а не на способность держать равновесие; ловкость пирующего заключается в твердости глаза и броска; для этого нужна правильная постановка руки, как указывает своему другу персонаж одной комедии:

А.: Возьми-ка чашу, друг, и покажи, как бросить.
В.: Как при игре на флейте, нужно, согнув, расставить пальцы,
     Налить вина чуть-чуть — совсем немного — и плеснуть ²⁷.

Правильный бросок кроме всего прочего требует от игрока умения изящно и ловко выгнуть запястье. Художники уделяли много внимания этой детали, руки играющих в коттаб и в самом деле похожи на руки флейтистов.

87
Формы, которые принимает эта игра, различаются в зависимости от выбранной мишени; иногда в ее роли выступают шляпки желудей, плавающие в емкости, наполненной водой и помещенной среди симпосиастов; нужно попасть вином по этим корабликам и утопить их. Иногда целятся по диску, расположенному в горизонтальном равновесии на вершине высокого шеста: вино сбивает диск, который с грохотом падает на нечто вроде розетки, закрепленной посередине шеста.

67. Краснофигурная ойнохоя; т.н. художник Фиала; ок. 440 г.

В текстах мы встречаем лишь намеки на второй тип игры; он также известен по некоторым изображениям, в числе прочих по изображению на ойнохое [67], где мы видим сидящую женщину с чашей в руке, она смотрит на цель, напротив нее — юноша, который держит разливательную ложку ²⁸.

68. Краснофигурная чаша; Аполлодор; ок. 490 г.

Другой вид мишени известен нам исключительно по изображению на чаше Аполлодора [68]²⁹. На нем мы видим пирующих, которые целятся по мишени, расположенной под ручкой чаши, — место, которое иногда занимает кратер. Эта цель состоит из плоского блюда, над которым, удерживая равнове-

88
сие на вершине маленького треножника, возвышается птица с фаллосом вместо головы. Надпись на блюде KOTABOS не позволяет усомниться в природе игры. Мишень оригинальна; это не просто диск, а птица-фаллос — фантастическое существо, уже встречавшееся нам в кругу сатиров ³⁰, — она подчеркивает эротический характер этой игры.

69. Краснофигурный псиктер; Евфроний; ок. 520 г.

70. Краснофигурная гидрил; Финтий; ок. 520 г.

Играющий, который готовится плеснуть по намеченной цели несколькими каплями вина, провозглашает нечто вроде посвятительного тоста; он посвящает бросок любимому. Так, обнаженная полулежащая женщина [69]³¹ по имени Смикра — «Малышка» — совершает бросок вином, посвящая его Леагру: tin tande latasso leagre, может статься, эта надпись на дорийском диалекте напоминает о сицилийском происхождении игры; она гласит: «Тебе, Леагр, я посвящаю эту (полную чашу)». Также на гидрии [70]³² изображены две полулежащие женщины,

89
чьи жесты характерны для коттаба; у той, что слева, приоткрыт рот и она говорит: soi tendi euthumidei, «Это тебе, Евтимид».

Эти два примера хорошо показывают, что коттаб есть нечто большее, чем просто упражнение в ловкости. Какую бы форму он ни принимал, речь идет о том, чтобы, верно прицелившись, нарушить равновесие предмета: будь то диск, расположенный на шесте, или плавающая в жидкости шляпка желудя. Потеряв равновесие, предмет опрокидывается или падает с грохотом — и это является знаком удачи в любви. Нарушение равновесия является как бы материальным выражением нерешительности, охватывающей влюбленного перед предметом любви. В игру вовлекается любовный партнер: во всеуслышание, словно для того, чтобы приобщить к игре всех присутствующих, объявляется имя человека, которого добиваются, целясь по мишени. Этот жест всегда имеет адресата, нам нередко встречаются сосуды с надписями, указывающими его имя.

71. Краснофигурный стамнос; т.н. Копенгагенский художник; ок. 480 г.

Сам Дионис увлекается этой игрой, судя по изображению на сосуде, где мы видим его в компании с Гераклом [71]³³. Бог вращает чашу на пальце, и мы читаем надпись, идущую от лица вдоль руки, как если бы он ее произнес: toi tende, «Это тебе». Слева сатир-виночерпий, заканчивает обращение: Lykoi, «Люкосу»; это имя известно и по другим надписям ³⁴. Возглас челове-

90
ческий, слишком человеческий; художник приписал Дионису слова своего современника, спроецировав человеческое поведение на мир богов.

72. Краснофигурная чаша; в манере Аполлодора; ок. 490 г.

На другой чаше  [72]³⁵ мы видим анфас играющего в коттаб, он повернут лицом к тому, кто рассматривает изображение, и будто бы обращается к нему. Надпись hopaiskalos, «красив мальчик», помещена не у лица, как слова играющего, а будто бы выплеснута из чаши и повторяет траекторию полета винных капель, о которых поэт Алкей говорит:

«Льется вина плеск из теосских чаш...»36.

Некоторые аспекты этой игры приближают ее к гаданию; играющие стремятся контролировать будущее и получить один из двух возможных ответов — успех/неудача — не на вопрос, заданный богу, а на объявленное намерение. Результат игры функционирует как знак: удачный бросок — залог любовного успеха.

Афиней приближает коттаб к возлиянию, как если бы он был профанным вариантом последнего ³⁷.

Действительно, и в том и в другом случае проливают вино. Но на этом аналогия должна закончиться. Возлияние на симпосии — это ритуал открытия, а вовсе не игра на ловкость. Оно маркирует связь между людьми и богами, которую и не помышляют поставить под сомнение и которая ни в коей мере не за-

91
висит от случая или от ловкости исполнителя; совершенно очевидно, что той доле неопределенности, которая присутствует в коттабе, не может быть места во время возлияния. Однако можно отметить, что манипуляции с вином многочисленны и что его символические значения допускают разнообразные варианты применения. Идея распределения и совместного употребления вина, базисная для греческой культуры винопития, в действительности может относиться как к связям между людьми и богами, так и к куда менее определенным связям между любовными партнерами.

1 В оригинале речь, естественно, идет о вине. (Примеч. пер.)
2 Еврипид, Киклоп, 503—510 и 519—529 (пер. И. Анненского).
3 Суда, s. v. askos; схолии к Аристофану, Плутос, 1129.
4 Платон, Пир, igod. Suetone, Des jeux grecs, 12, ed. J. Taillardat, Paris, 1967, p. 71, и комментарий на с. 170— 171. Chantraine P. Diet, etym., s.v. askolia. Deonna W. Un divertissement de table: a cloche-pied (coll. Latomus, 40), Bruxelles, 1959; Latte K. Askoliasmos, Hermes, 85, 1957, p. 385—391. В Люксембургском саду в Париже, рядом с фонтаном Медичи можно увидеть современную модификацию этой игры, отлитую в бронзе в 1851 году Э.Л. Лекеном.
5 Краснофигурная чаша; Тюбинген, Е 41; Beazley, ARV 94/104.
6 Краснофигурная чаша: Париж, Лувр, G 70; Beazley, ARV 169/6. См. также Beazley, АЛУ14/3; 49/178; 125/13.
7 Краснофигурная чаша; Базель, BS 463; Beazley, ARV 147/16. Персонажей-«эквилибристов» см. на чернофигурной чаше; Санкт-Петербург, St. 46; авторство не установлено. Краснофигурная чаша; Брюссель, А 3047; Beazley, ARV 146/7.
8 Филохор у Афинея, II, 38с (= FGrHist 328 F 5b, Jacoby; пер. Н.Т. Голинкевича, под ред. М.Л. Гаспарова). Цит. по: Афиней. Пир мудрецов...
9 См.: Detienne М. Dionysos a ciel omen. Paris. 1986. P. 73—79.
10 Краснофигурный канфар; Нью-Йорк, 12.234.5; Beazley, ARV, 382/ 183. Об этой детали см.: Caskey-Beazley, Attic Vase Paintings in the MFA, Boston, I, Oxford, 1931, p. 29, и H. Mobius, AA, 1964, col. 294—300.
11 Краснофигурная чаша; Вюрцбург, 1. 471; Beazley, ARV 129-20.
12 Суда, s.v. askos: askoi mormoluttesthai.
13 Краснофигурная чаша; Париж, Лувр, G 92; Beazley, ARV 134/3. Если верить оракулу, полученному Тесеем, askos плавает и не тонет; Плутарх, Тесей, 24, 5—6. О морском комосе см. здесь главу 6.
14 Краснофигурная чаша; Брюссель, А 723; Beazley, ARV 317/15. (Внешний вид этой чаши, рис. 26). См. краснофигурные чаши; Бостон, 95.34; Beazley, ARV 75/64. Балтимор, колл. Д. М. Робинсона; Beazley, ARV 316/7.
15 Краснофигурная чаша; Кембридж, 37.17; Beazley, ARV 133/4. Ср. чернофигурный ионийский динос, где бурдюк используется иначе, будучи привязан к спинам сатиров; Вюрцбург, Н 5352; СVА i (39), pl. 26, а также керамическую плитку, раскрашенную т.н. художником Гелы, Adamesteanu D., Coppi con testate dipinte de Gela, Arch. Class. 5, 1953. P. 1-3.
16 Краснофигурный алабастр; Провиденс, 25.073; Beazley, ARV 157/88. Ср. краснофигурную чашу; Лондон, Е3; Beazley, ARV 70/3 и Lissarrague F. Dionysos s'en va-t-en guerre, in Images et societe, C. Berard ed., Lausanne, 1987, p. 111 — 120.
17 См.: Lissarrague F. L' Autre Guerrier: archers, peltastes, cavaliers dans rimagerie attique. Paris; Rome, 1990.
18 Краснофигурная чаша; Оберлин, 67.61; Beazley, Para 329/14 bis.
19 Краснофигурная чаша; Париж, Лувр, F 129; Beazley, ARV 84/20.
20 Краснофигурная чаша; Адрия, В 471; Beazley, ARV 349/2.
2 1 Краснофигурная чаша; Париж, Лувр, G 73; Beazley, ARV 170.
22 Рис. 63: краснофигурная пыша, Тюбинген, F. 54; Beazley, ARV 280/ 24.
Рис. 64: краснофигурная чаша; Берлин, 2267; Beazley, ARV 111/16. Рис. 65: краснофигурная чаша; Бостон, 01.8024; Beazley, ARV 173/9. См. краснофигурный псиктер, Лондон, Е 768; Beazley, ARV 446/262.
23 Краснофигурная амфора; Париж, Лувр Ср 11072; Beazley, ARV 27/ 7. Об этом способе применения см.: LissarragueF. De la sexualite des satyres, Metis 2, 1987, p. 63—90.
24 См.: Аристофан, Лягушки, 740.
25 Corpus Paroemiographorum Graecorum, II, p. 320—321 Leutsch-Schneidewin. Аристофан говорит, что вино — это «молоко Афродиты» (Афиней, X, 444d).
26 Об этой игре см.: Афиней, XI, 487d-e и XV, 665с—668f, а также исследования Sartori K. Das Kottabos-Spielderalten Griechen, Diss. Mimchen 1893; Sparkes B. «Kottabos: an Athenian After Dinner Game, Archaeology 13, 1960, p. 202—207; Suetone. Des jeux grecs, ed. ). Taillardat, Paris, 1967 (комментарий на с. 166—167).
27 Антифан у Афинея, XV, 667а (= fr. 55, v. 15 Kock; пер. В. Темнова). По-гречески буквально: auletikos dei karkinoun tons daktulous (на манер флейтиста сделать пальцами краба). О связи между крабом и флейтой см.: Beazley, ARV 224/1, художник Каркин.
28 Краснофигурная ойнохоя; Берлин, F 2416; Beazley, ARV 1020/gg.
29 Краснофигурная чаша, частная коллекция: Wickers М. Greek symposia, London s.d., fig. 17, p. 15.
30 См. выше главу 2 и примеч. 36.
31 Краснофигурный псиктер; Санкт-Петербург, 644 (St. 1670); Beazley, ARV 16/15.
32 Краснофигурная гидрия; Мюнхен, 2421; Beazley, ARV 23/7.
33 Краснофигурный стамнос, Париж, Лувр, G i14, Beazley, ARV 257/ 14 и 1596.
34 См. Beazley, ARV 1595—1596 и ABV&40.
35 Краснофигурная чаша; Флоренция, PD 248; Beazley, ARV 121/1.
36 Алкей у Афинея, XI, 481а (=fr. 11/322 Lobel Page). Цит. по: Эллинские поэты... (Алкей, фр. 57 (322); пер. М. Гаспарова).
37 Афиней, X, 427d. См.: Lafaye G. «Kottabos» in Daremberg-Saglio, Diet. Ant. 3, p. 866.