Щит
На следующей странице:
М. Горбулева. Меч как
символико-культурная категория
Щит:
1) часть вооружения; 2) доска, на которой
помещаются предметы для показа. Ср. лат. scutum -
большой щит;
scutra - плоское блюдо; чаша.
На фреске из Помпей (ок.70 г. н.э.
Неаполь, Нац. музей) Гефест показывает Фетиде щит, изготовленный для Ахилла. Мы
видим сидящую нереиду и ее отражение на зеркальной поверхности щита. Возникают
вопросы: что мы видим? что видел и как смотрел (предлагал смотреть) на это
изображение создатель фрески? Вопросы, имеющие принципиальное значение, т.к мы
будем исходить из предположения, что фреска, созданная в 1 в. н.э. есть
единственно возможная интерпретация текста Гомера, не артефакт, но μυθος как
таковой, точнее, свидетельство сохранявшейся памяти о традиции рассказа об
увиденном как особом ритуале. Для того, что бы понять, что можно
было увидеть на фреске в 70 г. и что можно было услышать во время рецитации
XVIII песни "Илиады" в гомеровскую эпоху, вспомним о семантике щита, сохранившую свою
актуальность вплоть до Средневековья.
Даже в руках простого воина щит означал нечто
большее, чем часть вооружения. Тацит отмечает у германцев пренебрежение к
роскоши, "только щиты они расписывают яркими красками... Бросить щит -
величайший позор, и подвергшемуся такому бесчестию возбраняется присутствовать
на священнодействии и появляться в народ-ном собрании... и многие покончили со
своим бесславием, накинув на себя петлю" (О происхождении германцев,6). То, что
после Архилоха греческие лирики начинают "подозрительно часто сознаваться", что
и они бежали с поля битвы, оставив свои щиты, среди прочего указывает и на
знакомую грекам (как и германцам) ответственность за нарушение кодекса воинской
чести, вероятно связанной с ответственностью за потерю щита, несущего
изображение - знак принадлежности к роду или военному союзу (ср. значение signum
у римлян и знамени в наше время).
В "Фастах" Овидия спустившийся на землю щит - обещанный Юпитером Нуме
"верный залог" власти последнего и залог "судьбы государства"(III,259-382). Этот
щит можно воспринимать в значении palta, т.е. "предмета, упавшего с неба". Такие
предметы связывались с процветанием племени и тщательно охранялись. Щит
использовался в ритуале вызывания дождя; на критских изображениях дух грома
спускается на землю в образе похожего на восьмерку щита. На византийском рельефе
(ок.1200г. Вашингтон, Дамбартон-Окс) император с символами власти стоит на щите;
фон этого изображения – щит небесный с лучами света из центра и
четырехлистниками (звездами). Явление palta приходится на изначальные времена и
сопровождается установлением законов (в первую очередь palta - "залог судьбы"),
разделением земли (Геродот IV,4,5-7) и общества (12,123 сл.). Т.о., это явление
некоего божественного плана, знанием которого могут обладать только царь и
посвященные, нпр., коллегия салиев в Риме (ср.историю Метия Помпузиана,
который был казнен Домицианом за то, что имел императорский гороскоп и носил с
собой чертеж круга земного (Светоний, Домициан 10,10).
В 1923 г. при раскопках античного города Дура Европос (на зап. берегу среднего
Евфрата) нашли кожаную обшивку щита, на которой прочитывалась нарисованная
краской карта (предположительно III
в. н.э.). На карте (сохранился только ее сильно попорченный фрагмент) изображена
часть Черноморского побережья, на которой по-гречески надписаны названия городов
от Одесса до Трапезунта. Рядом с надписями нарисованы виньетки каменных зданий.
На свободном пространстве моря видны изображения двух кораблей. Сохранившаяся
часть карты образует только 1/8
окружности щита, поэтому нельзя с точностью определить назначение этой карты.
Предполагается, что щит-карта принадлежала римскому воину и была составлена в
память о прошлом походе, что карта является разновидностью "рисованных
дорожников" (itineraria picta). Французский
исследователь П. Арно считает, что карта вообще никогда не была частью
солдатского щита, а представляла собой чисто картографический объект, возможно
даже фрагмент монументальной карты мира (от 6 до 9 м2). Гипотезу о
карте из Дура Европос как карте мира высказывают и другие ученые; они считают,
что несохранившиеся части окружности карты были заполнены портами и
городами Средиземноморья, и в этом случае наша карта может рассматриваться не
как фрагмент карты Черного моря, но именно как
mappa mundi, карта мира 5.
Мифология света семантически сближает Солнце,
щит, зеркало и поверхность воды. Эпитетом Феб Аполлон связан не только с
Солнцем, но и с водой: у Гесиода (frg.274) прилагательное phoibei применяется к
воде и означает “чистый”, "светлый", "ясный". В "Большом Этимологике" глагол
phoibazõ: “освещать", "очищать", "прорицать" (ср. значение и.-евр. корня *bhã- :
“блистать”, "сиять", "являть", "объяснять"). У Прокла, в комментарии на "Тимей"(40
bc, frg.194) Аполлон хтонический, "который создает повсюду на земле
пророчественные воды и источники для предсказания будущего",- является эманацией
Аполлона Небесного. В этой связи любопытно свидетельство Павсания о гадании в
источнике святилища Деметры в Патрах: "Сюда спускают зеркало... и стараются не
погружать его глубоко в источник, но так, чтобы вода только касалась ободка
зеркала" (VII, ХХI,12).
Возможно, зеркальным был щит
Амфиарая-мантиса (прорицателя), единственного из семерых, щит которого не был
украшен: "Из меди сплошь, простой, без всяких знаков круг" (Эсхил,"Семеро против
Фив" , 590). Здесь же, в Прологе, Вестник рассказывает Этеоклу как семь
полководцев "Зарезали быка, в чернокаемный щит/ Спустили кровь и, руки ею
вымарав, /...Разрушить город поклялись". Ср. у Аристотеля (о "метафоре по
аналогии"): "чаша так относится к Дионису, как щит к Аресу, поэтому можно
назвать чашу "щитом Диониса", а щит - "чашей Ареса"(Поэтика, 21.1457b 20).
Сочинение "Ασπισ "("Щит Геракла")
предназначалось для исполнения в Пагасейском святилище Аполлона. Уже в IV в. до
н.э. этот текст не считался принадлежащим Гесиоду, а для современных филологов
представляет собою "достаточно вычурное описание щита, подражающее знаменитому
изображению щита Ахилла в "Илиаде", но сильно уступающее ему в художественности
и чувстве меры"(1,225). Однако благодаря именно "Щиту Геракла" мы находим следы,
указывающие на имагинативность изображений и на щите Геракла, и на щите Ахилла,
что, м.б., свидетельствует о стремлении его автора подражать не
"художественности" Гомера, но языку мантиса, для которого "чувство меры" было бы
скорее недостатком, языку, наиболее естественному в святилище Аполлона (среди
эпитетов Аполлона один из древнейших - Μάντις: ХХХIV Orph. Hym.).
Описание щита Геракла начинается с указания на его целостность: щит "ни разу /
Дальний иль ближний удар не пронзил"(140). В передаче световой символики автору
определенно отказывает чувство меры. Щит назван "всеблещущим"(139), παναίολος
(блестящий, совершенно пестрый, разнообразный) при αιόλος (проворный, верткий;
сверкающий; пестрый) и Αiόλος (Эол, бог ветров); ср. и.-евр. корень ulu
"
uelu (вращать). Свет, исходящий от щита не просто "излучается", он "светит
снизу": ὑπολαμπές
(142). "Внизу" щита находятся Аид, дракон, Эрида, Кера, поэтому свет, излучаемый
щитом "пронзают", "теснят" (ᾐλήλαντο)
"зловещие складки"(143) (κυάνου - у Гесиода эпитет Кер: "черные", "страшные";
πτυχή - складка; слой; ряд, нпр., кож, наложенных друг на друга, из которых
состоял боевой щит).
У круглого щита (его "Обод вкруг обтекал Океан" - 314),
вероятно, несколько центров, что объясняется определенной оптикой видения
(чтение текста предполагало декламацию не в современном смысле этого слова, но
как "спектакль", όψις). В "первом" (относительно вербального текста) центре щита
- дракон: "Был посредине дракон и страх от него несказанный: / Часто взирал он
очами, из коих светилося пламя"(144-5). Дракон Пифон сторожил прорицалище Геи и
Фемиды в Дельфах. Аполлон, убив Пифона, основал на месте этого прорицалища храм
(Hymn.Hom. 2,115-196). Гомеровский гимн к Аполлону(371-2) возводит имя Пифона к
πύθω (гноить), поскольку змей, убитый Аполлоном, гнил на солнце и от него
исходил отвратительный запах ( "дыхание Пифона",
воодушевлявшее дельфийских прорицательниц). В "Щите" мы так же видим изгнившие
кости, принадлежащие мужам, которые сражались против Аполлона. Поскольку данный
опсис соединяет три времени, рапсоду необходимо было показать и живого Пифона, и
его изгнившие кости (здесь они принадлежат всем противникам Аполлона). Так он
решает проблему симультанной организации пространства.
На Олимпе, "в самом центре", на форминге играет Аполлон, а его окружает хоровод
бессмертных (201-2). Колон (точка с запятой или двоеточие) в ст.201
заставляют говорить о том, что Аполлон находится не в центре щита, а в центре
хоровода, однако обилие стихов в "Щите", считающихся поздними вставками,
позволяет предположить и позднюю замену знака препинания,"сломавшую" из-за
соображений "художественности" axis mundi. Рядом (209-211) можно было увидеть
множество дельфинов, играющих в середине моря, однако после того как эти
стихи были признаны "поздней вставкой", мы видим море без середины и
всего двух дельфинов. Два дельфина более компактно располагаются на щите, чем
множество дельфинов. Это делает изображение на щите, представленное как
"изваянное" Гефестом на физически обозримой плоскости, более реалистичным, более
"художественным". Ср. стремление исследователей представить изображения на щите
Ахилла в виде схемы(14,175). Если наше предположение верно и перед нами поздняя
филологическая игра, забывшая или захотевшая забыть "правила" имагинативных
изображений, то и она дорогого стоит, поскольку так же принадлежит истории
культуры.
"Спайками", соединяющими отдельные картины "Щита" в единый
опсис, служат слова ἐν
("там же") и πᾲρ
("рядом"). Относительно последнего слова ценное замечание Плутарха: "дельфийцы
считают, что останки Диониса хранятся у них, возле (или внутри - слово παρᾲ
очень разнообразно в своих значениях) прорицалища" (Mor. 365a (Isid. et
Osir.35). Среди других значений πάρ отметим: "во время"; "вследствие", "из-за".
Трудно представить, какой величины должны быть щиты Геракла и Ахилла, если все
на них изображенное находилось рядом друг с другом. Эта "проблема" разрешится,
если мы забудем о позиции внешнего наблюдателя и вместо того, чтобы уменьшать
количество дельфинов, попытаемся увидеть изображения внутри щита, и не по
частям, а как целое, не в физическом времени, которого требует повествовательная
структура рассказа, а в особом времени мифа (μυθος - слово, речь, весть) -
мгновенно. Так изложение божественного учения Кришной Арджуне длилось, согласно
"Бхагавадгите", несколько мгновений, тогда как рецитация реального санскритского
текста (65 стр.) требует 2-2,5 часа "обычного" времени(2,203) . Так в
мусульманской традиции, в учении о "редукции" Корана, весь Коран содержится в
его первой суре, вся эта сура - в ее первой формуле, та - в ее первой букве, а
та - в диакритической точке под ней же (3,24).
Бесконечная скорость передачи и получения Знания
делает бессмысленной интерпретацию текста. Индийская традиция говорит не о
чтении Гиты, а о ритуале рецитации, во время которого происходит индивидуальная
встреча человека с Кришной. Это особого рода герменевтический круг,
предполагающий восхождение от неполного к полному знанию через утрату знания ("жертву
знанием"), через снятие всех противоречий и прежде всего противоречия части и
целого. Тогда человек познает не гадательно,"сквозь зеркало" (διά
κάτοπτρον) ("сквозь тусклое стекло" в СП) захиревшей и полузабытой традиции, но
"лицом к лицу" (1 Сor. ХIII,12). Так в разговоре о "Щите Геракла" (он был и
разговором о щите Ахилла) мы с необходимостью возвращаемся к фреске из Помпей,
на которой в щите Ахилла кроме Фетиды, мы видим Ничто.
* * *
Легенда о Пеликане, питающем своей кровью птенцов, которых змея отравила
ядовитым дыханием, и тем спасающим их от смерти, - древнего происхождения. О ней
знает Плиний. Легенда была рано усвоена христианской символикой; Пеликан
становится "знаком" Христа, искупившего своей кровью "первородный грех".
Изображения Пеликана как бы скрепляет кровью замковые камни храмов, как напр. на
северных хорах собора св. Стефана в Вене (ок. 1340 г.) и в некоторых близких по
времени австрийских капеллах. На замковом камне на своде северного придела
церкви св. Лоренца в Нюрнберге изображен Пеликан с тремя птенцами на щите,
несомом ангелами (птицы белого цвета с красными клювами, гнездо желтого цвета).
На некоторых церковных изображениях Пеликан окропляет своей кровью трех птенцов
в гнезде напоминавшем чашу
4.
* * *
Височная
подвеска с
Щит с привешенным куском
изображением головы Афины
клетчатой материи.
IV в. до н.э.
Эрмитаж
Рисунок на дне чаши. IV в. до н.э.
Возможно, соседство этих двух изображений здесь случайно, и ажурная подвеска
диска (щита?) никак не связана с традицией прикреплять к щиту ткань для защиты
ног. Тем не менее, изображение на дне чаши интересно само по себе. В 1890 г.
была опубликована статья
В. Мальмберга,
посвященная интерпретации этого сюжета.
|
ССЫЛКИ
1 Гесиод. Полное собрание текстов. М., 2001.
2 Пятигорский А.М. Мифологические размышления.
Лекции по феноменологии мифа. М., 1996.
3 Брагинский В.И. Об изоморфизме макрокосма,
микрокосма и литературы в поэтологических учениях средневекового Востока
// Эстетика Бытия и эстетика Текста в культурах средневекового Востока.
М., 1995.
4. Морозов А.А. Из истории осмысления некоторых
эмблем в эпоху Ренессанса и барокко (Пеликан) // Миф.
Фольклор. Литература. Л., 1978, с.38-66
5. Подосинов А.В. Восточная Европа в римской
картографической традиции. М., 2002, с. 77 сл.
|
|
|
