На следующих страницах:

Е. Туманик. Ранний декабризм и масонство

Мона Озуф. История революционного праздника

Ноэль Паркер. Параллаксы: революции и «революция»
в глобальном представлении

М. П. Одесский

Вольнодумный тезаурус декабристов
Révolution-революция-переворот-превращение

Декабристы: Актуальные проблемы и новые подходы. М.: РГГУ, 2008, с. 494-502

        Как известно, декабристы - впервые в русской истории - полагали необходимым не только свергнуть правительство, но и провести радикальные политические реформы, привычно ассоциируемые с наследием Великой французской революции. Отсюда их сознательное обращение к терминологическому тезаурусу интернациональной революционной традиции¹. В то же время декабристы неизбежно оказывались втянутыми в спор о «старом» и «новом» слоге, конститутивный для отечественной культуры конца XVIII - первых десятилетий XIX в. Эти универсальные и локальные закономерности определили отношение русских радикалов к исходной идеологеме - «революция».

        1. Декабристы нередко прибегали для выражения идеологемы «революция» к французскому слову, что вполне предсказуемо в условиях франко-русского двуязычия образованного сословия. Например, М.П. Бестужев-Рюмин размышлял: «J'avais cru, et il me semble encore, que les leaders qu'on peut employer dans une révolution (здесь и далее курсив мой. - M. О.), sont bien autrement importans, que les individus qui avaient conçu le projet de les mettre en oeuvre»².

          Но это не было нормой. Примечательно, что цитата с французским словом révolution извлечена из письма, и хотя письмо Бестужева-Рюмина - официальное (адресовано царю), «приватная» установка эпистолярного жанра санкционировала использование иностранного языка даже в обращении к венценосной особе.

          2. Нормативным - «приличным» - было употребление слова «революция» в русифицированном варианте (как лексическое заимствование). Потребность в демонстративном освобождении от иностранного влияния, присущая эпохе, порождала маркированную вражду к французскому языку, одновременно оправдывая необходимость заимствований из французского языка. По словам авторитетного лингвиста, «здесь нет никакого противоречия: протест против французского языка как такового никак не распространяется на

495
отношение к галлицизмам именно потому, что заимствования признаются естественным фактором языковой эволюции; иначе говоря, отношение к заимствованиям определяется тем, что они рассматриваются именно как явления русской речи»³.

         Соответственно П.И. Пестель, представляя на следствии историю формирования своих убеждений, преимущественно пользовался заимствованным словом «революция»: «Возвращение Бурбонского дома на французский престол и соображения мои впоследствии о сем происшествии могу я назвать эпохою в моих политических мнениях, понятиях и образе мыслей, ибо начал рассуждать, что большая часть коренных постановлений, введенных революциею, были при ресторации (реставрации. - М. О.) монархии сохранены и за благие вещи признаны, между тем как все восставали против революции, и я сам всегда против нее восставал. От сего суждения породилась мысль, что революция, видно, не так дурна, как говорят, и что может даже быть весьма полезна, в каковой мысли я укреплялся другим еще суждением, что те государства, в коих не было революции, продолжали быть лишенными подобных преимуществ и учреждений. Тогда начали сии причины присовокупляться к выше уже приведенным, и начали во мне рождаться, почти совокупно, как конституционные, так и революционные мысли»⁴.

          Такого рода словоупотребление отнюдь не было атрибутом «подпольного» арго. Ф.Н. Глинка применял слово революция к французским событиям в подцензурных «Письмах русского офицера» (1815 г.): «Какие жестокие истины! И как странно слышать их в устах Наполеона. - Вдруг заговорил он гласом грозного пророка: "Буря революции, поднявшаяся над Франциею, нагонит мрачную ночь на всю Европу, и только тогда, когда природа истощит горючие вещества свои, прекратится гром и наступит ясный день". Мысль поразительна, но не совсем нова. "Когда кончится революция?" - спросили однажды у Мирабо. "Когда обойдет весь свет!" - отвечал он. Сколько бед натворит сия всемирная путешественница, если слова его сбудутся»⁵.

            Солидарно обращаясь к слову «революция», Пестель и Глинка вместе с тем активизировали разные интерпретации идеологемы. Лидер Южного общества, заинтересованный в том, чтобы показать себя перед следствием конструктивным и благонамеренным политиком, обозначает словом «революция» - по «умеренной» модели - преобразование традиционно-сословного социума в социум, основанный на принципе всеобщего равенства перед законом, что (как идеальная установка) не вызывало принципиальных возражений. Напротив того, Глинка, в данном случае подчиняя изображение революции логике апокалиптической катастрофы, акцентирует понимание революции по экстремистской модели, где она - перманентный процесс всеобъемлющей реорганизации общества ⁶.

          3. В позднейшей отечественной радикальной традиции слово «революция» стало классической формой выражения идеологемы, но многие декабристы, движимые патриотическим порывом, не остановились на лексическом заимствовании: они передавали французское слово

496
«révolution» русским словом «переворот». Это так называемое семантическое калькирование, подразумевающее «употребление русских слов в новых значениях, не свойственных им ранее, но соотнесенных со значениями тех или иных иноязычных слов»⁷. Кроме того, здесь семантическое калькирование поддерживалось морфологическим: «ré-volution» / «пере-ворот».

         Согласно «Словарю Академии Российской» (1822 г.), «переворот» - «нечаянная и сильная перемена дел и обстоятельств каких. Переворот французский потряс все основания государства» ⁸. Комментируя историю слова «переворот», В.В. Виноградов писал: «Сближение слова переворот с французскими словами révolution и révolte произошло в конце XVIII в. Понятно, что уже в семантическом облике этого русского слова обозначались признаки и оттенки, активно подготовившие это сближение и ему содействовавшие. Дело в том, что раньше для перевода французского révolution, напр., В.К. Тредиаков-ским ... применялось слово преобразование (ср. французское réforme). То же слово преобразование, наряду с преобращение и противность, служило Тредиаковскому и для перевода франц. révers. На фоне этих церковнославянских выражений семантическая близость народно-русского слова переворот к передаче значений французского révolution выступала особенно рельефно»⁹. Однако, как показывает Виноградов, лидер «архаистов» - сторонников языкового пуризма - А. С. Шишков критиковал современных литераторов за несвойственное русскому языку обращение с «переворотом»: «Слову Переворот дано здесь знаменование Французского слова Révolution. Никогда в Российском языке доселе не означало оно сего понятия. Оно, с подобными ему словами изворотитъся, перевернуться, вывернуться, употреблялось в простом или низком слоге, как, например, в следующих речах: я хочу изворотитъся или сделать переворот в деньгах; посмотрим, как он из этова вывернется, даром что он переворотлив и проч. Какой странный состав речей происходит от сего глупо переведенного слова! Выпишем здесь несколько оных для примера: ввесть моря в переворот. Вовлечь в пустыню переворота. - Направлять намерение переворота на все правительства. - Переворотный факел. - Церковную область преобратить в переворотную провинцию. - Пентархия обратилась в поворотный круг. Французские переворотные флоты. - Какое бы следствие ни имел противопереворот. - Исторжение Голландии из-под переворотной власти. - Переворотная война сделалась войной округления. - Какая неудобопонятная гиль!»¹⁰

        Вслед за академическим словарем Пестель использовал слово «переворот» как полный синоним слова «революция» - вопреки пуристским протестам Шишкова и вне той отрицательной коннотации, которая свойственна слову «переворот» в современном языке: «Политический Книги у всех в Руках; Политическия Науки везде преподаются, политическия известия повсюду распространяются. Сие научает всех судить о действиях и поступках правительства: хвалить одно, хулить Другое. - Произшествия 1812, 13, 14 и 15 Годов, равно как предшествовавших и последовавших времен, показали

497
столько престолов низверженных, столько других постановленных, столько царств уничтоженных, столько новых учрежденных, столько царей изгнанных, столько возвратившихся или призванных и столько опять изгнанных, столько революций совершенных, столько переворотов произведенных, что все сии произшествия ознакомили Умы с революциями, с возможностями и удобностями оныя производить. К тому же имеет каждый Век свою отличительную черту. Нынешний ознаменовывается революционными Мыслями. От однаго конца Европы до другаго видно везде одно и то же, от Португалии до России, не исключая ни единаго Государства, даже Англии и Турции, сих двух противуположностей. То же самое зрелище представляет и вся Америка. Дух Переобразования заставляет так сказать везде умы Клокотать (fait bouillir les esprits). Вот причины, полагаю я, которыя породили революционныя мысли и правила и укоренили оныя в Умах»¹¹. Или: «Верно то, что смерть Великих Князей никогда не входила в план Общества: ибо кроме естественнаго отвращения от таковаго поступка присоединяться должно было и то соображение, что таковое кровопролитие поставит общее мнение против Революции, а тем самим отымет у нея главнейшую подпору, и случай породить ко многим партиям и козням. Уверялись еще при том, что Гвардия вовсе не предана к Великим Князьям и что Они по сему не составят своими Особами сильнаго сопротивления и препятствия исполнению и преуспеванию Революции и что коль скоро Они оставят Россию, то и скоро забудут о Них при большом числе новых предметов, коими все Умы заняты будут и при Улучшении положения и Состояния как граждан, так и Войска. Внешней же Войны не опасались во-первых потому, что 1812 год отнял наверно у всех охоту в Россию входить, а во-вторых потому, что при открытии Революции в России, чужестранные Кабинеты слишком бы опасались собственных своих Земель, где Умы еще более к переворотам склонны дабы о чем-нибудь помышлять ином как о предупреждении революции у себя самих»¹².

       Равным образом Бестужев-Рюмин - без дополнительных оговорок - отождествлял «переворот» и «революцию»: «Издавна Пестель был того мнения, что политический переворот в России должен (для избежания междуусобной войны) начаться заговором, приведенным в исполнение Шайкой отважных людей, вне общества состоящих под названием enfans perdus»¹³.

         4. Впрочем, «национализация» идеологемы, достигаемая использованием русского слова «переворот», некоторым интеллектуалам первой трети XIX в. казалась по-прежнему неполной. Тот же Пестель - наряду с другими формами - мобилизовал славянизм «превращение»: «На щет времени и образа приведения в исполнение намерений тайнаго общества, как я в прежних показаниях уже объявил, много было различных мнений и толков. Долгом щитаю откровенно объяснить, какое мнение было мое или коего я держался. Во-первых, надлежало решить в подробности, какой новой образ правления общество желает ввести. Я всегда объяснял, что ежели сие не будет твердым образом постановлено и соглашено, то легко родиться могут партии и разныя Козни.

498
Сего однако же до сих пор постановлено в обществе не было. Во-вторых, надлежало обществу усилить число своих членов до таковаго количества, чтобы можно было посредством членов ввести образ мыслей союза в общее мнение и намерения союза передать как можно более в общее желание, дабы общее мнение предшествовало Революции. А вместе с тем дабы членов союза так по всему государству распространить, чтобы чрез них можно было не только повсюду пресечь всякое сопротивление, но даже везде устроить содействие. Общество еще далеко было от таковаго положения своих Дел, ибо еще было весьма слабо. В третьих, наконец, приступая к самому превращению надлежало произвести оное в Петербурге яко средоточии всех Правлений и Властей, а наше Дело в Армии и в Губерниях было бы признание, поддержание и содействие Петербургу. В Петербурге же произойти бы оное могло так, как 4 сего Генваря объяснял, чрез Сенат. Вот ход Революции, так как я ее понимал, говоря всегда, что лутчо не торопиться, но Дело сделать Делом, не оставаясь в бездействии и не сетуя ежели удобные случаи пройдут без употребления: Главное Дело, чтоб не было партий и козней, которыя бы все могли испортить, и которыя при слабости союза были бы неизбежны. Сей план требовал еще много времени и потому соединялось с оным предположение, что удобно будет начать революцию после кончины покойного Государя, коего смерти никто так скоро не ожидал. Впрочем, время начатия долженствовало определиться преимущественно обстоятельствами и силою общества. Я с сим мнением всегда был согласен и о нем всегда говорил».

        Показательно, что если слово «переворот» не требовало никаких комментариев, то слово «превращение» сопровождается пояснениями: «Мой образ жизни, удаленный от большего света, способствовал много к тому, что я в сии предметы и познания углублялся во времена и часы свободныя от службы. Таким образом чрез протечение времени составилась в моих понятиях общая полная мысль о Государственном образовании и Устройстве, которая вмещала в себе как все отрасли правления в главных их свойствах и отличительном значении, так равно и все Степени Правительства от нисших до высших; при чем родилась во мне уверенность, что Все отрасли правления, Все Устройство Народа и все Степени Правительства исключая Верьховной Власти могут в известном каком-нибудь Государстве быть учреждены одинаковым образом, хоть Верьховная Власть будет заключаться в Самодержавном Монархе, хоть в Конституционном Государе, хоть в Избирательном или республиканском Сословии. Посему большая часть того что я когда либо писал о предметах Политики касалась прочих предметов более чем Верьховной Власти: постигая с полна и весьма твердо, что Устройство сие зависит от обстоятельств более нежели от планов и проектов, между тем как на остальные предметы добрые планы могут иметь хорошее Действие и Влияниие даже без превращения {революции); по сему большая часть моих записок таким образом составлена была, что можно их было даже Правительству показать»¹⁴.

499
      Действительно, «Словарь Академии Российской» не фиксировал «революционное» значение слова «превращение». По словарной статье, «превращение» - это: «1) Пременение одного вида в другой, преобразование. Превращение насекомых. Превращения Овидиевы. 2) Разрушение, испровержение, разорение. И изсла Лота от среды превращения...»¹⁵. «Превращение» как синоним «революции» -сознательное новаторство, которое получилось в результате семантического калькирования (по подобию слова «переворот»), а также искусственной поморфемной славянизации слова «переворот»: «пе-ре-ворот» / «пре-вращение». Очевидно, сконструированность новой семантики слова «превращение» и заставила Пестеля привести в скобках известное слово «революция».

        В то время как слово «переворот» было общеупотребительным, слово «превращение» - эпатажный жест. Оно мотивировано особым «архаистским» характером культурно-языковой программы Пестеля, которую специалисты давно сблизили с доктриной Шишкова ¹⁶.

         Однако терминологический опыт явно не удался: слово «превращение» не только не попало в радикальный тезаурус, но стало попросту непонятным, что, в частности, есть причина неадекватной интерпретации известного фрагмента из комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» (действие III, явление I)17, где Чацкий произносит странный монолог:

Есть на земле такие превращенья

Правлений, климатов, и нравов, и умов,

Есть люди важные, слыли за дураков:

Иный по армии, иный плохим поэтом,

Иный... Боюсь назвать, но признано всем светом,

Особенно в последние года,
Что стали умны хоть куда ¹⁸.

         Анализируя эти строки, Ю.Н. Тынянов писал: «Реплика о "превращениях", т. е. изменчивости, изменениях, прежде всего - в оценке и мнениях, начинается с мысли об изменении "правлений". Эта мысль о государственных явлениях, об изменениях ("превращениях") правлений, которая является в интимном разговоре, подчеркивает значение всей личной драмы Чацкий - Софья. Несложная лирическая драма отношений складывается на фоне больших событий общественных, государственных. "Превращения" совершаются в комедии в связи, в зависимости от этих превращений, на сцене невидимых, как в классической трагедии главные события происходят вне сцены»¹⁹.
 

       Тыняновский вывод о личной драме Чацкого как выражении общественной драмы александровской эпохи основывается на придании слову «превращение» как бы самоочевидного значения - «изменчивость», «изменения». Однако Грибоедов - мягко говоря, не меньший «архаист», чем Пестель, - просто использовал слово «превращение» как синоним «революции».

500
        Более того, автор комедии «Горе от ума» наделил свое «превращение» семантической многозначностью французского слова «révolution»²⁰. Изначально интернациональный термин «революция» бытовал как «естественно-научный»: достаточно указать на латинское заглавие трактата Николая Коперника «De revolutionibus orbium coelestium» (XVI в.) - «Об обращениях небесных сфер»; в XVIII в. Орас-Бенедикт де Соссюр, основоположник описательной геологии (прадед знаменитого лингвиста), призывал видеть в Альпах «заключительную сцену великой драмы революций на поверхности нашего шара» - «...la dernière scène du grand drame des révolutions du notre globe»²¹. Аналогично в библиотеке Пестеля имелась французская книга в письмах некоего «В» о «les révolutions du globe» (Paris, 18 24)²².

        Впоследствии (по крайней мере с XVII в.) «естественный» термин был прикреплен к изменениям в социально-политической сфере, вначале обозначая насильственный захват власти. Например, Перефикс (1661 г.) именовал революцией занятие Генрихом IV католического Парижа в 1594 г., а европейские литераторы называли революциями российские дворцовые перевороты (Ш. Монтескье), в том числе свержение Петра III (К. Рюльер). На этом фоне знаменитый писатель Мармонтель, напоминая, что «принято писать о революциях империй» (les révolutions des empires), предлагал придать термину обобщающий характер и изучать «революции искусств» (les révolutions des arts)²³. У Пестеля из книг такого рода были «Tableau des révolutions du système politique de l'Europe depuis la fin quenzième siècle» прусского историка Ф. Ансильона («Картина революций политической системы Европы с конца пятнадцатого века») и запрещенное сочинение «гражданина Коха» «Tablette chronologique des révolutions de l'Europe» («Хронологическая таблица европейских революций»)²⁴.

       Наконец, с конца XVII в. формируется то парадигматическое значение, которое - при всех колебаниях интерпретации (от умеренного до экстремистского) - стало привычным и которое фигурирует в текстах декабристов. Причем морфологическим показателем семантических изменений стала замена множественного числа единственным (от «революций» - к «революции»), а синтаксическим - самодовлеющее употребление слова «революция»: слово идиоматизируется, внутренняя форма стирается, и становится неважно, что же именно «обращается», «поворачивается». Параллельно сохранялось и прежнее словоупотребление. Это открывало возможность всякого рода каламбуров. Так, А.И. Герцен ехидно изобразил в «Былом и думах» обыск, когда полицмейстер «отложил том истории французской революции Тьера, потом нашел другой... третий... восьмой. Наконец, он не вытерпел и сказал: "Господи! какое количество революционных книг... И вот еще", - прибавил он, отдавая квартальному речь Кювье "Sur les révolutions du globe terrestre"»²⁵. В данном случае фрондерская шутка построена на том, что невежественные представители власти смешивают книги о политической революции и научное сочинение французского естествоиспытателя Ж. Кювье «Discours sur les révolutions de la surface du globe...» - «Рассуждение о переворотах на поверхности земного шара...».

501
         Сходная многозначность - по аналогии - передавалась «превращению» , и Грибоедов в «Горе от ума» комически сталкивает «естественное» и «политическое» значения слов «революция» / «превращение». Первые две строки монолога Чацкого выдержаны в «высоком» регистре и в пересказе звучали бы приблизительно: «Иногда происходят революции / перевороты правлений, климатов, и нравов, и умов». Если согласиться с этим толкованием, то выходит, что продолжение речи эпатажно «снижает» мысль: «Вот и у нас происходят революции / перевороты: те, кто справедливо слыли дураками, начинают признаваться умниками».

       Как нетрудно убедиться, Грибоедов, как и Пестель - на основе шишковистской программы - славянизировал термин «революция», но давал этому термину противоположную оценку. У декабриста «превращение» - даже в жанре показаний на следствии — позитивная идеологема, у Грибоедова - объект насмешек, что, однако, по причине языковой усложненности ускользало от внимания последующих поколений. В заключение необходимо также отметить, что именно слово «превращение» (как и в «Горе от ума» во множественном числе) - вопреки своей славянской искусственности, а может быть, именно благодаря ей - фигурирует в царском манифесте 19 декабря 1825 г. Этот манифест, излагавший официальную версию восстания декабристов, в частности, призывал различать «между любовью к отечеству и страстию, между желаниями лучшего и бешенством превращений...»²⁶

Примечания

1 См. подробнее: Одесский М.П., Фельдман ДМ. Поэтика террора и новая административная ментальность: Очерки истории формирования. М., 1997. С. 86-125.
2 Восстание декабристов: Документы и материалы (далее - ВД). М., 1950. Т. 9. С. 41-42; ср. пер.: «Я всегда думал и сейчас полагаю, что вожди, пригодные к осуществлению революции, значительно важнее, чем лица, которые впервые возымели замысел осуществить ее» (Там же. С. 43).
3 Успенский Б А. Из истории русского литературного языка XVIII - начала XIX века: Языковая программа Карамзина и ее исторические корни. М., 1985. С. 25.
4 ВД. М.; Л., 1927. Т. 4. С. 90.
5 Глинка Ф.Н. Письма к другу / Сост. В.П. Зверев. М., 1990. С. 186.
6 См. об умеренном и экстремистском понимании идеологемы «революция»: Одесский М.П., Фельдман ДМ. Указ. соч. С. 69-70.
7 Успенский БА. Указ. соч. С. 26.
8 Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный. СПб., 1822. Ч. 4. С. 866.
9 Виноградов В.В. История слов. М., 1999. С. 449.

502
10 Там же. С. 449-450.
11 ВД. Т. 4. С. 105.
12 Там же. С. 112.
13 Там же. С. 137.
14 Там же. С. 86, 87.
15 Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный. СПб., 1824. Ч. 5. С. 152.
16 См.: Парсамов B.C. П.И. Пестель как «архаист» // Проблемы истории культуры, литературы, социально-экономической мысли: К 85-летию Г.А. Гуковского. Саратов, 1984. Вып. 1.; ср. также перечень сочинений А.С. Шишкова в библиотеке П.И. Пестеля: Киянская О.И.,Азатцев Д.Б. Библиотека П.И. Пестеля на русском языке // 14 декабря 1825 года. СПб.; Кишинев, 2002. Вып. 5. С. 17-27.
17 См. подробнее: Одесский М.П. «Есть на земле такие превращенья...»: Тезаурус вольнодумства в «Горе от ума» // Лотмановский сборник. М., 2004. Вып. 3.
18 Грибоедов АС. Соч. в стихах / Вступ. ст., подг. текста, примеч. И.Н. Медведевой. Л., 1967.
19 Тынянов Ю.Н. Пушкин и его современники. М., 1969. С. 374-375.
20 См.: Одесский М.П., Фельдман ДМ. Указ. соч. С. 23-27; ср.: Griewank К. von. Der neuzeitliche Revolutionsbegriff: Entstehung und Entwicklung. Weimar, 1955.
21 Saussure H.-B. de. Voyage dans les Alpes. Neuchatel, 1794. Vol. 8. P. 242.
22 См. : Зайончковский П. К вопросу о библиотеке П.И. Пестеля // Историк-марксист. 1941. № 4. С. 88.
23 Marmontel J.-F. Oeuvres. P., 1787. Vol. 9. P. 297.
24 Зайончковский П. Указ. соч. С. 87, 88.
25 Герцен А.И. Собр. соч.: В 30 т. М., 1954-1965. Т. 8. С. 112.
26 Цит по: Шилъдер Н. Император Николай Первый: Его жизнь и царствование. М., 1997. Кн. 1. С. 329.