Оракул 

                      (лат. oraculum, греч. manteion), место, обыкновенно в святилище, где получали ответ божества на заданный вопрос, а также само прорицание божества. Оракулы давались в различных формах: при помощи жребия, знамений, снов. в форме изречений: существовали также оракулы мертвых. В эпоху до греко-перс. войн оракулы имели большое значение. Существование оракулов было во мн. обусловлено религией Аполлона—важнейшего бога-прорицателя. В Греции и М. Азии Аполлону принадлежало множество прорицалищ. Однако Дельфы на протяжении долгого времени были средоточием религиозной жизни греч. мира. Дельфийский оракул давал информацию по культовым вопросам (в т.ч. при колонизации), устанавливал искупительную кару при очищении от пролитой крови, высказывал советы по законодательству. Вновь составляемые конституции получали его санкцию. При ответах на вопросы, касающиеся будущих политич. событий, Дельфы прибегали к темным или двусмысл. формулировкам (оракулы Крезу). Греч. Просвещение 5 в. до и. э. (эпоха софистики) критиковало сущность оракулов и тем самым способствовало их упадку. Оракулы были закрыты или влачили жалкое существование, их деятельность ограничивалась сакральными или частными вопросами. Во 2 в. н. э. нек-рые оракулы вновь оживились (Дельфы, Кларос); обширная деятельность вновь устроенного оракула Александра из Абонотиха (Пафлагония) свидетельствует о вере в оракулы, присущей тому времени. Распространяющееся христианство боролось против оракулов, и после его победы они были запрещены окончательно. Наряду с определ. местами прорицания существовали также оракулы, циркулировавшие в народе; в неспокойные с политич. точки зрения времена они служили средством манипулирования обществ, мнением или выражали ненависть угнет. населения против его господ (иудеев—против римлян, христиан — против язычников), поэтому они уничтожались властями. Собранием оракулов являются «Пророчества Сивиллы». ( Словарь античности. М., 1989, с. 396.)

                                                                        Е.В. Приходъко
 

                        ОРАКУЛЫ  В  РАННЕКЛАССИЧЕСКОЙ
                                ГРЕЧЕСКОЙ  ЛИТЕРАТУРЕ
 

В книге: Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994, с. 191-197.

    Мантическое искусство, или дивинация, играло важную роль в жизни античного общества. Ремесло предсказателя было столь же распространенным и привычным, как ремесло кормчего, гончара, полководца и скульптора. Божественный совет, или благословение, были необходимы для решения вопросов, касающихся государственного правления и суеверий обыденной жизни, войны и мира и вывода колоний, избавления от разных несчастий и бедствий и воздвижения новых святилищ богов. Поэтому и виды мантического искусства, т.е. способы, при помощи которых люди пытались узнать волю божества и получить часть божественного, нередко запретного знания, были самыми разнообразными.

    В трактате "О Дивинации" Цицерон предлагает классификацию видов мантического искусства, оказывающуюся актуальной и при современном подходе. Он утверждает, что существуют два основных рода дивинации: искусственная(artificiosa) дивинация (всевозможные виды гаданий: по птицам, по внутренностямжертвенных животных, по дыму сжигаемой жертвы, по воде, по ситу, по огню идр.) и естественная (naturalis) дивинация (сновидения, прорицания оракулов иизречения пророков). Однако более детального описания каждого вида мантического искусства в соответствии со свойственными лишь ему особенностями изакономерностями Цицерон не дает.

    Проводимое нами исследование посвящено не всем видам мантического искусства, а лишь прорицаниям оракулов и предсказаниям пророков, которые, ужев рамках естественной дивинации, должны быть выделены в отдельную группу,называемую "словесной дивинацией". Анализ нескольких сотен контекстов, содержащих оракулы и пророчества, выявляет серьезные различия между этимичастями словесной дивинации и закономерности построения подобных контекстов. А если давать уже более глубокое обобщение и осмысление полученных результатов, то можно говорить об отношении древних греков к процессубогообщения и получения откровения, к тому, каким образом человек можетвступить в общение с божеством, и какими могут быть последствия неразумногоповедения смертного, как представляли себе эллины сам дар пророчества.
 

    В данном сообщении нами будет затронут лишь один конкретный вопрос:античный оракул, какими были его прорицания и в чем неповторимость именноэтого вида мантического искусства? В работе над этой проблемой были рассмотрены оракульные контексты из Геродота, Фукидида, Ксенофонта, Пиндара,Эсхила, Софокла и Еврипида; в основном же мы будем опираться на материал"Истории" Геродота, ибо в этом произведении содержится наибольшее количество оракульных контекстов, и, кроме того, оракульные контексты из произведений других авторов лишь подтверждают результаты, полученные при анализе "Истории" Геродота.
191

    В настоящее время широко распространено суждение о двусмысленности античных оракулов. Эпитеты "темный" и "двусмысленный" стали настолько привычными определениями для прорицаний Пифии, что постоянно употребляются при слове "оракул", причем без всякой на то необходимости. Возникает вопрос: "Были ли изречения Дельфийского и других оракулов темными и непонятными вдействительности?" — Материал "Истории" Геродота убеждает нас в обратном:лишь 7 из более чем 80 оракулов, изложенных или упомянутых Геродотом,являются темными или двусмысленными. Тогда попытаемся понять, от чегозависела степень ясности и однозначности прорицаний оракула.
 

    При подобном рассмотрении оракульных контекстов из "Истории" Геродотабыло установлено, что существовала вполне определенная взаимосвязь и взаимозависимость между формой и смыслом вопроса, с которым обращались в святилище, и содержанием ответа. Вопрос мог быть общим или альтернативнымтипа "Что делать?" или "Делать это или нет?". В корпусе Геродота насчитывается 66 оракульных контекстов, где подробно изложена вся ситуация и,следовательно, известно, был ли задан вопрос, и если был, то о чем спрашивалибожество. (Остальных оракульных контекстов, где лишь упоминается некоепрорицание, мы в этой статье касаться не будем.)

      Как правило, вопрос затрагивал лишь настоящее положение дел, т.е.встревоженные какой-либо проблемой или нуждающиеся в божественном благословении люди приходили в святилище посоветоваться, как им поступить, илиузнать, какой из двух, на их взгляд, возможных вариантов действия кажетсябогу более предпочтительным. Например, в Эпидавре земля не давала плодов, икогда эпидаврийцы вопросили оракул об этой беде, Пифия повелела им воздвигнуть кумиры Далии и Авксении и добавила, что это послужит им ко благу. Такимобразом, на конкретный общий вопрос о настоящих событиях (а подобных контекстов в корпусе Геродота насчитывается 28)¹ дается ясный и вполне понятныйответ.
 

    Если же спрашивающий, уже зная, что ему хочется или нужно сделать,обращался в святилище с альтернативным вопросом, то божество, поставленноеперед выбором из двух определенных людьми вариантов, отвечало "да" или"нет", не выходя за рамки вопроса, но, как правило, поясняя, чем вызвано такое решение (12 случаев)². Так, после того как Мильтиад снял осаду с Пароса, жители острова отправили послов в Дельфы вопросить оракул, казнить ли служку богинь по имени Тимо за то, что она открыла врагам способ захватить роднойгород и показала Мильтиаду священные предметы, которые не подобает видетьни одному мужчине. Пифия же не позволила им это сделать, сказав, что Тимоневиновна, а поскольку Мильтиаду суждена плохая кончина, то ему явился призрак служки и склонил его на путь бедствий [VI, 135].
 

      Однако если человек обращался в святилище с глупым вопросом или просилблагословения на нечестивый поступок, то уже за один только этот вопрос оннеминуемо был наказан. Так, спартанец Главк, желая оставить себе вверенныеему на хранение деньги, вопросил оракула в Дельфах, присвоить ли ему деньгиложной клятвой, и получил в ответ следующее прорицание:
 

Сын Эпикида, о Главк: сейчас тебе больше корысти
Клятвою верх одержать, вероломной, и деньги присвоить.
Ну же, клянись, ибо смерть ожидает и верного клятве.
Впрочем, у клятвы есть сын, хотя безымянный, безрукий,
Он и безногий, но быстро настигнет тебя, покуда не вырвет
С корнем весь дом твой и род не погубит,
А доброклятвенный муж и потомство оставит благое [VI, 86]³.
192
 

    Как бы разрешая дать ложную клятву, Аполлон угрожал Главку гибелью всегоего рода, что было для древнего грека одним из самых страшных несчастий,причем, несомненно, Главк узнал в последней строфе полученного прорицаниястих из поэмы Гесиода "Труды и дни" и вспомнил смысл всего контекста, где находится этот стих:
 

Кто ж в показаньях с намереньем лжет и неправо клянется,
Тот, справедливость разя, самого себя ранит жестоко.
Жалким, ничтожным у мужа такого бывает потомство;
А доброклятвенный муж и потомство оставит хороших [282—285] ⁴.

В результате этого страшная угроза с новой силой повторилась в сознании Главка. Испуганный, он стал просить у бога прощения за свою дерзость, но Пифияответила ему, что испытывать бога и совершить то, каковое он собирался сделать (т.е. принести ложную клятву), имеет равную силу. И хотя Главк сразу жепо возвращению из святилища отдал милетцам их деньги, он был наказан за свойнечестивый вопрос. Геродот сообщает, что уже в его время не осталось ни потомства Главка, ни его дома, все было вырвано с корнем.
 

    Таким образом, из 66 рассматриваемых контекстов 40 оракулов были даны вответ на вопросы о настоящем. Подобные же вопросы встречаются и в эпиграфических памятниках. В монографии "Оракул как литературный прием уГеродота" Р. Крайе пишет, что, хотя вопросы в святилище задавали устно,сохранилось несколько надписей на камнях элллинистического времени: 7 сообщают вопрос и 10 содержат ответы, написанные гекзаметром, а 11 — прозой.Но при этом среди них нет ни одного вопроса о будущем ⁵.
 

      Геродот рассказывает о 10 случаях, когда пришедшие в святилище люди хотели получить предсказание о своем будущем. Три из этих прорицаний можноназвать оракулами городов [VI, 19, 77; VII, 141; 220]. Испуганные надвигающимися врагами (будь то персы или воинственные соседи), жители городаобращаются в святилище. Понимая, что знание будущего является запретнымбожественным знанием, что лишь сам бог по своей воле открывает людям частицы этого знания, что, спрашивая о будущем, можно навлечь на себя огромныебеды, люди, перед лицом нависающей опасности, прося бога о помощи, вынужденные затрагивать вопрос о будущем, стараются сделать это как можномягче, даже не пользуясь формой вопроса. "Владыка! Изреки нам нечто лучшеео нашей родине ради этих оливковых ветвей, которые мы принесли. Иначе мыне уйдем из святилища, но пребудем здесь до конца наших дней" [VII, 141], —так строят свою речь афиняне, чтобы наиболее корректно спросить о том, чтождет их город. Но как бы скромно ни был поставлен вопрос о будущем, полнойясности в ответе не будет. Здесь следует ввести термин "оракул-намек". Отвечая афинянам, Пифия произносит знаменитый оракул о деревянной стене: "Неможет Паллада умилостивить Олимпийцев Зевса, хотя и умоляет его многимиречами и мудрыми советами. А тебе я снова изреку это несокрушимое слово.Ибо хотя будет взято все остальное, сколькое простирается между горой Кекропа и сокровенными ущельями божественного Киферона, деревянную стенудает широкогремящий Зевс Тритогенее, единственную, неразрушимую, котораяпоможет и тебе, и твоим детям. И ты, спокойный, не жди ни конницы, ни огромного пешего войска, идущего с материка, но отступай, повернувшись спиной;поистине, некогда ты еще встретишься с врагом в битве. О божественный Саламин, ты погубишь детей, женщин, вероятно, или во время посева Деметры, или во время жатвы". Во всех рассматриваемых случаях оракул-намек всегда понимается правильно, так и афиняне после долгих раздумий приходят к правильномурешению: деревянная стена — это корабли, и противостоять персам они должныв морском сражении возле Саламина.
193

    Как уже было отмечено, альтернативный вопрос всегда конкретнее, чемобщий, и поэтому, используя его в качестве формы вопроса о будущем, спрашивающий неминуемо вторгается в область запретного. В корпусе Геродота насчитывается 7 подобных вопросов о будущем, но ни один из них не был вызваннеобходимостью или тяжестью сложившейся ситуации, все они заданы фактически из праздного любопытства, и поэтому оракулы-намеки, полученные в ответ, ввергают спрашивающего в различные несчастья и даже приводят его ксмерти. Три оракула из названных семи, будучи двусмысленными из-за омонимииодного или нескольких слов, показались спрашивающим вполне ясными и невызвали и тени раздумий о том, правильно ли был понят смысл прорицания [VI,76,1, 53, 66]. Так, на вопрос спартанцев, могут ли они завоевать всю Аркадскуюземлю, Пифия ответила:

Просишь Аркадию всю? Но не дам тебе: многого хочешь!
Желудоядцев-мужей обитает в Аркадии много,
Кои стоят на пути. Но похода все ж не возбраняю.
Дам лишь Тегею тебе, что ногами истоптана в пляске,
Чтобы плясать и поля ее тучные мерить веревкой [1,66].
 

      Ὁ σχοῖνος (веревка) обозначает как веревку, которой отмеривали вновь покоренную землю для раздачи гражданам, так и веревку, которой отмеривализемлю, назначенную рабам для обработки. Спартанцы, уверенные в своей победе, пошли войной на Тегею, взяв с собой оковы, так кай твердо рассчитывалиобратить тегейцев в рабство, но потерпели поражение, и на попавших в пленбыли наложены те самые оковы, которые они принесли с собой.
 

  Три других оракула изначально были расценены как темные и не поддающиеся истолкованию [III, 57, IV, 163, V, 92—2]. Интересно, что если смысл такогопрорицания все же, в силу разных причин, становился понятным, то предотвратить предопределенного роком никому не удавалось. В изречениях рассматриваемого типа обычно дается совет остерегаться того-то и того-то, но приравнявшийсебя к богу человек, хотя и получил частицу высшего запретного знания, не в состоянии воспользоваться полученным оракулом и, понимая или не понимая, чтоон делает, попадает именно в ту ситуацию, которая была ему предсказана, какэто было, например, с сифнийцами, спросившими Аполлона, долго ли продлитсяих благоденствие, и получившими следующий ответ:

Лишь когда белизной пританей засияет сифнийский
И когда белой оградой оденется рынок, тогда-то
Благоразумный, засады древесной, багряного вестника бойся [III, 57].

      В то время у сифнийцев рыночная площадь и пританей уже были украшеныпаросским мрамором, однако они не поняли изречения и тогда, когда паросцы надеревянных кораблях, окрашенных суриком в красный цвет, встали на якорь уих острова и отправили послов с требованием ссудить им 10 талантов. Сифнийцыотказались, и их остров был опустошен, войско разбито, а в качестве выкупауплачено 100 талантов.
194

   Интересным подтверждением того, что существует прямая зависимость между формой и смыслом вопроса и содержанием ответа, являются оракулы-загадки которых, правда, в корпусе Геродота всего два. В противоположность простой загадке, которая описывает всех лиц определенного рода (человек в загадке Сфинкса), оракул-загадка всегда обозначает отдельное лицо или группу лиц; в отличие от оракула-намека загадка имеет всего одно решение и была настолько сложна, что если решение забыто, восстановить его невозможно. Оскорбленный одиннадцатью царями Псамметих спрашивает оракул Латоны в городе Буто, как ему отомстить (общий вопрос о настоящем), и получает ответ, что отмщение придет с моря, когда появятся медные мужи [II, 152]. А Крезу, спросившему, будет ли продолжительной его власть (альтернативный вопрос о будущем). Пифия возвестила следующее:

Коль над мидянами мул царем когда-либо станет,
Ты, нежноногий лидиец, к обильному галькою Герму
Тут-то бежать торопись, не стыдясь малодушным казаться [1,55].

И Псамметих, и Крез считают, что изреченное оракулом не исполнимо, так как медные люди не существуют, а мул не может быть царем у людей, и поэтому не особенно задумываются над смыслом прорицания. Когда же предреченное сбывается, Псамметих получает возможность наказать своих гонителей, а Крез теряет царство и лишь благодаря помощи Аполлона остается в живых. Таким образом, сравнивая два контекста, мы видим, что тип вопроса и его содержание определяют не только степень ясности ответа, но и то, насколько важно для спрашивающего отгадать загадку божества, что сделать, как правило, не под силу смертному. Псамметих мог и не отгадывать загадку, а люди в медных доспехах все равно пришли; Крез же, невольно приравняв себя к богу, не смог понять изреченного и был наказан за свою дерзость.
 

    Конечно, было бы неверно думать, что все несчастья, выпавшие на долю Креза, были вызваны двумя его конкретными вопросами о будущем, заданными без всякой необходимости (рассмотренный оракул-загадка и знаменитое прорицание: "Крез, перейдя Галис, разрушит великое царство", — которое было дано Крезу в ответ на вопрос, выступать ли ему в поход на персов и искать ли для этого союзников [I, 53]). Крез был пятым потомком Гигеса, овладевшего царством после убийства Кандавла. Дельфийский оракул возвестил лидийцам, что Гигес может царствовать безнаказанно, а возмездие падет на его пятого потомка, тем самым Крез должен был искупить преступление предка, ведь предопределенной судьбы, как впоследствии объяснил Крезу сам Аполлон, не может избежать даже бог [I, 91]). Однако если бы Крез правильно понял полученные оракулы, т.е. то, что, перейдя Галис, он разрушит свое собственное царство и что мулом Аполлон назвал Кира, мать которого была дочерью мидийского царя Астиага, а отец — подвластный мидянам перс, то, возможно, предреченное возмездие не имело бы для него столь страшного и мучительного размаха.
 

    Таким образом, темное или двусмысленное прорицание давалось лишь в ответ на вопрос о будущем, заданный без всякой на то необходимости, а подобные вопросы были крайне редкими в античной оракульной практике.
195

    Однако прорицание божества не всегда строго следовало за вопросом и могло выйти за его рамки. В 13 оракулах из геродотовского корпуса Пифия или игнорирует, по крайней мере внешне, заданный вопрос и дает такое прорицание, какое в этот момент важнее для божества ⁶, или опережает вошедшего в святилище и прорицает без всякого вопроса, а такой оракул, данный по воле и инициативе самого Аполлона, мог возвещать будущее без всяких намеков, двусмысленностей и загадок ⁷. Так, Батта, вопросившего оракул о своей заикающейся речи, Пифия посылает основать колонию в Ливию [IV, 155]. Следуя Геродоту, более ничего не сообщающему о речи Батта, можно предположить, что Аполлон оставил без внимания его просьбу о помощи. Но у Пиндара сказано: "И от него (т.е. от Батта) в страхе бежали тяжело рычащие львы, когда он обратился к ним с заморским словом, ибо архагет Аполлон предал зверей ужасному страху, чтобы исполнить свои пророчества повелителю Кирены" [Руth., V, 57—62]. А Павсаний пишет, что когда Батт-заика основал Кирену, он исцелился там от своего недостатка голоса следующим образом: обходя Киренайскую область в ее отдаленных местах, он увидел льва, и страх при его виде заставил его закричать громко и ясно [X, 15, б]. Тем самым, повелевая Батту основать колонию в Ливии, Аполлон отправил его в те места, где ему было суждено исцелиться от своего недуга, хотя сам Батт пытался возразить богу, говоря, что он пришел вопросить о своей речи, а бог, приказывая отправиться в Ливию, возвещает невозможное. В ответ на этот довод Пифия повторила данное прорицание.

    К этой же группе оракулов следует отнести и прорицание Кипселу:

Счастлив сей муж, что ныне в чертог мой вступает,
Эетинов Кипсел, царь славного града Коринфа,
Будет все же он сам и дети его, но не внуки [V, 92—З].

Геродот пишет, что Кипсел вопросил оракул в Дельфах и получил в ответ "двусмысленное", как переводит Г.А. Стратановский ⁸ прорицание. Действительно, даже словарь Лидделла и Скотта ⁹ дает для прилагательного ἀμφιδεξιος значение "двусмысленный", но ссылаясь при этом только на разбираемое нами место. Однако перед нами вполне ясное и конкретное прорицание о будущем, которое исполнилось, и Кипсел стал правителем Коринфа. Основное же значение прилагательного ἀμφιδεξιος — "хорошо владеющий обеими руками, ловкий; обоюдоострый", поэтому Кипселу скорее было дано именно обоюдоострое прорицание, ибо, предсказывая власть ему и его детям, оно не сообщало ничего утешительного о его внуках, а для грека не было ничего более страшного, чем прекращение его рода.

      В заключение хочется отметить и тот факт, что риторическая организация вопроса совершенно теряет свое значение в тех трех случаях, когда от божества требуют разъяснения уже изреченных ранее прорицаний, т.е. бог должен сам себя защитить [I, 90—91, 159—2, II, 133—2]. Самый длинный оракул в корпусе Геродота — оракул-апология Крезу, хотя посланники бывшего лидийского царя,
возложив его оковы на пороге святилища, задали Аполлону два альтернативных вопроса: не стыдно ли было богу прорицаниями побуждать Креза отправиться войной на персов, чтобы сокрушить мощь Кира, от чего получились такие победные дары, и в обычае ли у эллинских богов проявлять неблагодарность [I, 90—91].
196

                                                      ПРИМЕЧАНИЯ

1 1 19 47 67—1, 67—2. 158, 167, 174, II. 152; IV, 15, 149, 151, 156, 157, 161, V, 1, 79, 82—1, 89, 92-4, 92—5, 114, VI, 34. 52. 139, VII, 148, 178, 189, IX, 93—2.
2 I, 13, 159—1, II, 18, 52. V, 43, 67, VI, 35—36, 66, 86, 135, VII, 169, VIII. 122.
3 Стихотворный перевод оракулов принадлежит Г.А. Стратановскому.
4 Пер. В.В. Вересаева.
5 Crahay R. La litterature oraculaire chez Herodote // Bibliotheque de la Faculte de Philosophie et Lettres de Universite de Lie ge. Р., 1956. СХХХУШ. Р. 8.
6 Общий вопрос: I, 85, IV, 150, 155, V, 92—3, IX, 33. Альтернативный вопрос: V, 82—2, VIII, 36.
7 I, 65, V, 92—1, VII, 140, IV. 159, 179, VIII, 134.
8 Геродот. История в девяти книгах / Пер. Г.А. Стратановского. Л„ 1972.
9 Liddell H.G., Scott R. A Greek-English Lexicon. Oxford, 1890.

Иллюстрации: http://pro.corbis.com