Марионетка
(фр.
marionette первоначально - название фигурок,
изображавших деву Марию в средневековом кукольном представлении).
Личность в античности понималась статически. Античность никогда не
изображает процесс становления личности. Для античной психологической теории
характер человека четко делился на "природу" и
"нравы"... "Нравы"
подвержены изменениям, и эти изменения подчас очень умело изображаются, но
"природа" для
античного человека неизменна. С этим пониманием личности связано и
представление о человеке-кукле. Платон видит в людях "чудесные куклы богов,
сделанные ими либо для забавы, либо с какой-то серьезной целью" (Законы
I, 644d). "Миф о том, что мы куклы богов
способствовал бы сохранению добродетели" (I, 645b).
Игру с куклами ведет само божество, всегда разумное и совершенное. У Плотина
вселенная непрестанно создает людей, "прекрасные и милые видом живые
игрушки" (III, 2,15,30-33
Harder). Слезы и заботы их, пусть даже самые глубокие, с точки зрения
вечности, только пустая забава. Люди "принимают свои игрушки за нечто
важное, так как им неведомо, что действительно важно, и потому, что сами они
игрушки"(III,2,15,50-56).
Эти примеры позволяют сделать вывод об одной неистребимой тенденции,
свойственной греческой мысли и обусловленной тем, что во все эпохи телесная
сторона живого существа не была осмыслена греками как личность. Человек
смыкался со всей мировой материей и был един со всем физическим миром и
природой, не выходя из круговорота материи, где все мыслилось вечным - и
смерть и рождение. Жизнь человека управляется божеством, которое само
играет без ясно выраженной цели. Это божество еще тоже неотделимо от
мирового хаоса и вечно изменчивых стихий земли, огня, воздуха и воды. Оно
еще чересчур физично, внеличностно и потому преисполнено избытка сил и
безмерной энергии, изливающейся в мир.
Беззаботная игра божественных сил никогда, однако, не противоречила у греков
осмыслению мира и человека как направляемых вполне целесообразной и
разумной волей, уже не просто беспринципной игрой, но игрой сценической,
управляемой мудрым хорегом, умело распределяющим роли, жестко следящим за их
исполнением и не допускающим для актера никаких вольностей вне текста. У
Плотина разум управляет миром человеческих дел, где все уже им заранее
детерминировано, вполне целесообразно. В хорошем государстве никогда не
бывает равенства граждан, как и положено в драме, где все действующие лица,
естественно не могут быть героями (О промысле III,2,11
Harder). Человеку не дозволено упрекать и бесчестить богов, так же
как сценическому персонажу немыслимо бранить создавшему его автора
(16,7-10). Разум вселенной строго и неукоснительно соблюдает единство и
связь вещей, как полагается для драматического сюжета, где благодаря
вводимым автором связям гармонично объединены все столкновения и сложности
(15,34-41). Отсюда добро и зло противостоят друг другу как два полухория в
драме (17,8-10). Хороший и злой человек находятся на своих местах, как
положено в драме, где автор каждому предназначает свою роль (17,16-23).
Античный человек не считал эти представления обидными для себя. Менандр
III в. до н.э.) сравнивал участие человека в
активной жизни с участием певцов в хоре и противопоставлял эту форму
активности тем случаям, когда человек только занимает место в жизни,
наподобие молчащего хоревта (фр. 153) 1.
В Новое время Клейст, уловивший трагические аспекты темы человек-кукла,
обозначил и их соотношение: он писал о том преимуществе перед человеком,
которое "в наиболее чистом виде обнаруживается в том человеческом
телосложении, которое либо вовсе не обладает, либо обладает бесконечным
сознанием, то есть в марионетке или в Боге" ("О театре
марионеток").
Сюжет о восставшем из греха в праведность - один из излюбленных в
христианской культуре. В нем остро переживается идея благодатной свободы
человека, противостоящей несвободе древнего рока. Первосюжетом этой темы
является евангельский эпизод с покаявшимся разбойником (Лк. 23,43). В акте
преодоления собственной природы разбойник оказывается даже выше апостола:
"Когда Петр, верховный из учеников отрекся внизу, тогда он
(разбойник), находясь вверху, на кресте, исповедал Христа" (выдел.
мной. - А.Б.) 2.
АВТОМАТ
ССЫЛКИ
1.
Тахо-Годи А.А. Жизнь как сценическая игра в представлении древних греков
// Искусство слова. М., 1973.
2.
Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста. СПб., 1899, т.2, с.456.
|
|
