Экзорсизм

А.Е. Махов

Махов А.Е. HOSTIS ANTIQUUS: Категории и образы средневековой

христианской  демонологии. Опыт словаря. - М.: Intrada, 2006, с. 367-374.

(публикуется с разрешения автора и издательства Intrada)

         Экзорсизм - от греческого εξορκίζω - "обязывать клятвой", "заклинать". Акт изгнания демона или демонов из тела одержимого. В роли последнего мог выступать не только человек, но и животное, и даже неодушевленный предмет: так, на немецкой картине XV в. (круг Мартина Шонгауэра; ГМИИ), изображающей Марию Магдалину и Иоанна Евангелиста, последний изгоняет благословением яд из чаши с вином, — яд выходит из чаши в обличии змея. Древние галльские экзорсизмы, озаглавленные «экзорсизм воды (и, соответственно, соли, масла)», видимо, также направлены на предварительное очищение материальных субстанций (воды, соли, масла), которые затем, возможно, использовались в ритуально-сакральных целях. Приведем, как пример древнего экзорсизма, краткий «экзорсизм воды»:

        «Заклинаю тебя, существо воды, Богом живым, Богом Создателем, который в начале отделил тебя от земли и удостоил разделить на четыре потока, чтобы от тебя, где бы тебя ни пили и ни разбрызгивали, бежал и был побеждаем враг и вся сила гниения, и чтобы ты была посвящена истинному Богу» (Соl 568-569).
 

       К древнейшим экзорсистским текстам относится и экзорсизм из галльского миссала: «Подступаю к тебе, нечистейший проклятый дух, ты, ветеран зла (inveterator malitiae), материя преступлений, начала греха, ты, что радуешься обманам, кощунствам, блудодействам, убийствам... Тебя, призванного именем Господа нашего Иисуса Христа,... заклинаем его же величием и силой, страстями и воскресением, пришествием и судом; чтобы ты, в каком бы члене ни скрывался, открыл себя правдивым признанием... Да покинешь ты сосуд, который ты решил занять, и да оставишь этот сосуд, очищенный после твоего пребывания, Господу. Довольно того, что в прошлые века ты посредством человеческих сердец властвовал почти надо всем миром. Однако в несколько дней разрушилось твое царство, и стрелы твои изо дня в день не достигают цели. Уже давно произошло в префигурациях все то, что ты претерпеваешь. Уже ты был уничтожен в казнях египетских, повержен в фараоне, разрушен в Иерихоне, распростерт в семи хананейских народах, покорен Самсоном в иноплеменниках, обезглавлен Давидом в Голиафе, повешен Мардохеем в Амане,... пронзен Юдифью в Олоферне, Господом отдан в рабство роду человеческому, Павлом ослеплен в маге, Петром терзаем в Симоне, всеми святыми изгоняем, мучим, извергаем, предан вечному огню и адскому мраку, откуда Господь наш Иисус Христос выкупил человека, торжествуя над тобой во втором Адаме. Отступи, отступи, где бы ты ни был, и не возвращайся в тело, посвященное Богу. Запрещено тебе это навсегда...» (Галльский миссал. Соl. 348).
 

         В том же духе выдержан и древний текст экзорсизма, приписывавшийся Амвросию Медиоланскому. Здесь также упоминается сила, которую Господь имеет над демонами; перечисляются библейские «префигурации» побед над дьяволом (дьявол уже был поражен в фараоне, в предателе Иуде и т. д.); в завершение экзорсист убеждает дьявола покинуть человеческое тело: «Выходи же, нечестивый, выходи, преступный, выходи со всеми твоими обманами; ибо Бог пожелал, чтобы человек был его храмом. Но почему так долго медлишь? Почитай Бога Отца всемогущего, перед которым сгибается всякое колено; освободи место для Иисуса Христа, который за человека пролил свою кровь; освободи место Святому Духу... Отступи сейчас же, отступи, искуситель; твой престол — пустыня, твое обиталище — змей» (Амвросий Медиоланский?. Экзорсизм. Соl. 1019-1020).

368
          Оба этих текста показывают, что экзорсизм мыслился — как, впрочем, и борьба с дьяволом в целом, — в пространственных категориях: дьявол должен быть изгнан с территории, которая ему не принадлежит; он должен освободить сосуд тела, чтобы туда мог войти Бог.
 

        Ритуал экзорсизма различался в зависимости от степени одержимости страдальца. В легких случаях — когда дело касалось, например, недомогания, приписывавшегося козням демона, — достаточно было простого благословения, и в этом случае экзорсизм был практически тождественен молитве о выздоровлении. К ритуалу экзорсизма в собственном смысле слова прибегали, когда демон полностью овладевал телом одержимого, в том числе и его языком; ведя беседу с телом одержимого, экзорсист полагал, что беседует с самим демоном. Однако экзорсизм применялся не только к одержимым: в Западной (позднее — в Римской католической) церкви экзорсизм был также неотъемлемой частью обряда крещения. Предполагалось, что обряд крещения не просто приобщает неофита церкви Христовой, но и изгоняет из его души дьявола, заменяя его Христом.
 

      Текст экзорсизма не всегда произносился вслух и не всегда требовал ритуального сопровождения: существовало и представление о действенности письменных экзорсизмов, которые могли просто повязывать на шею одержимого. Однако этот способ, по всей вероятности, не считался надежным. Об этом свидетельствует галльское «Житие св. Евгенда » (ок. 520 г.). Некой девушке, мучимой свирепым демоном, навязывают на шею тексты экзорсизмов в большом количестве. Однако дьявол не только не хочет из нее выходить, но и насмешливо замечает одному из участников этого действа: «Ты можешь взвалить на меня всю тяжесть александрийских манускриптов — все равно не сможешь выгнать меня из сосуда (vasculum), которым я завладел, пока не пришлешь мне приказание от Евгенда, монаха Юры».
 

          Евгенд, к которому обращаются за помощью, пишет письмо-экзорсизм — также один из самых древних образцов этого жанра: «Евгенд, раб Христа Иисуса, во имя Господа нашего Иисуса Христа, Отца и нашего Божьего Духа, приказываю тебе этим рукописанием, дух чревоугодия и гнева и блудодейства и любви, и лунатик и дианатик и полуденный и дневной и ночной, и всякий нечистый дух, выйди из человека, который на себе носит это рукописание. Заклинаю тебя истинным Сыном Бога живым: выйди быстро и остерегайся снова в него входить. Аминь. Аллилуйя ». Дух выходит из девушки не дожидаясь, пока посланники прибудут с этим письмом (Житие св. Евгенда. 141-144. Р. 392-394).
 

369
       Изобретателем искусства повелевать демонами предание считало Соломона, который, согласно иудаистским легендам, управлял демонами шедим, рухин и лилин и даже заставлял их танцевать перед ним (Таргум II к книге Есфирь). Боден (О демономании ведьм, 20) убежден, что именно «Соломон изобрел науку заклинать злых духов». Об изгнании демонов посредством особых курений говорится в библейской книге Товии (Тов. 6:8).
 

         Иосиф Флавий (Иудейские древности, 8:2) описывает экзорсизм, который его соотечественник по имени Елеазар осуществил в присутствии императора Веспасиана: экзорсист приложил к ноздрям демониака магическое кольцо и при
помощи заклинаний, упоминающих царя Соломона, вытянул демона через ноздри; одержимый упал, а Елеазар, чтобы показать, что демон действительно вышел, приказал ему перевернуть чашку с водой, что тот и сделал.
 

         Первым христианским экзорсистом был сам Иисус, изгнавший однажды из одержимого целый «легион» нечистых духов, которые вошли затем в свиней и бросились в море (Мк. 5). Впрочем, однажды Иисус делает нечто обратное — попускает Сатане войти в Иуду: он подает на тайной вечере кусок «Иуде Симонову Искариоту, И после сего куска вошел в него сатана» (Ин. 13:26-27). Хотя текст экзорсизма напрямую адресован к изгоняемому демону, в конечном итоге он обращался — неким непрямым образом — к Христу, который, строго говоря, и был единственным экзорсистом, поскольку без его вмешательства изгнать демона было нельзя. Экзорсисты также прибегали к помощи девы Марии, которая в их практике воспринималась как высшая, если не считать самого Христа, инстанция.
 

        Длительность ритуала экзорсизма могла быть весьма различной: иногда демон покидал одержимого сразу, но описан и случай, когда изгнание длилось два года (Геррес, кн. 8, гл. 12). После совершения экзорсизма одержимый, как правило, «падает замертво »; иногда и в самом деле умирает. В «Плавании святого Брендана» (Ирландия, Х в.) один из спутников святого совершает кражу по наущению демона, вселившегося в него; святой изгоняет демона наружу, где он предстает всем присутствующим, монах же немедленно умирает, и душу его забирают ангелы (Оуэн, 23).

         Средствами изгнания демонов могли служить молитва, различные реликвии: например, в средневековой легенде изгнать демона помогли волоски из бороды святого Винценция, завернутые в шейный платок (Деяния святых, 5 апреля). Орудием экзорсизма могла служить и гробница святого, близость которой заставляла демонов убраться восвояси. В «Житии святого Петра» говорится о мучимой бесами девушке, которая обратилась за помощью к святому, но Петр ответствовал ей так: «Веруй, дочь, не отчаивайся, сейчас я не могу дать тебе, чего ты хочешь, но придет день, когда ты получишь желаемое». После смерти святого девушка, памятуя о его обещании, пришла к нему на могилу и была исцелена (Деяния святых, 29 апреля).
 

370

        Изгнание демона нередко оборачивалось общением с ним; диалог экзорсиста и нечистого духа мог быть весьма пространным. В ходе этого диалога вырабатывался договор на взаимоприемлемых условиях; при этом демон нередко мелочно торговался, а экзорсист порой (в наивных легендах) пытался использовать познания изгоняемого дьявола в своих целях: например, узнавал у него что-нибудь о загробной участи своего умершего знакомого и т. д. Некий магдебургский экзорсист использует демона как разносчика новостей и узнает именно от него о смерти архиепископа Энгельберта (Цезарий Гейстербахский. Житие св. Энгельберта). Так же поступает и Гильом, аббат монастыря св. Агаты, епархии Льежа (Цезарий Гейстербахский. О чудесах, кн. 5, гл. 29), когда заставляет демона рассказать о том, как сложилась жизнь на том свете у нескольких покойных знакомых аббата, что, разумеется, не имело никакого отношения к исполняемому ритуалу. Демон, делясь познаниями, заодно злорадно сообщает и о похищенных из аббатской казны деньгах, которые лежат в поясе одного из присутствующих тут же монахов, чем немало огорчает аббата.
 

       Истории об изгнаниях демона образуют, по сути дела, своеобразный литературный жанр, имеющий свои каноны. Так, диалог демона и экзорсиста нередко начинается с жалобы демона, который сокрушается о том, что ему приходится покидать тело одержимого. Когда епископ Нонн начинает обряд экзорсизма и крещения над блудницей Пелагией, сокрытый в ней дьявол, «возопив», разражается настоящим плачем:
 

         «Горе, горе! Что терплю от этого дряхлого старца? Разве мало тебе тридцати тысяч сарацин, которых ты забрал у меня, крестил и принес твоему Богу? Разве мало тебе Гелиополя, который был мой и все его жителя мне поклонялись, а ты его у меня забрал, всех крестил и принес твоему Богу? А теперь ты забираешь у меня мою величайшую надежду, и я не могу больше терпеть твоих хитростей. О, что терплю от этого проклятого старца!» (Иаков Диакон. Житие св. Пелагии, блудницы. Cар. IX. соl. 668-669).
 

         Иногда, впрочем, диалог лишен столь-сильных эмоциональных обертонов. Демон воздерживается от громких стенаний, но ставит некое условие своего выхода; порой — задает экзорсисту какой-нибудь коварный вопрос, на который тот должен правильно ответить. Когда авва Аполлоний приказывает демону выйти, тот говорит: «Я, по повелению силы Христа, выйду, но ты скажи мне, кто такие — козлы, и кто — овцы, о которых сказано в Евангелии?». Этот вопрос — ловушка, которую авва благополучно избегает: «Ответил ему старец и сказал ему: "Козлы — это неправедные, среди которых — и я, грешный, ибо многим грехам я подвластен. А кто овцы — о том знает Бог"». Понятно, что демон испытывает авву гордыней; однако тот дает идеальный ответ, демонстрируя свое полное смирение, которое, как уже говорилось выше, служит самым надежным орудием против демона. Демон побежден: «Тогда воскликнул демон громким голосом, говоря: "Из-за смирения твоего не могу здесь более оставаться", — и тут же вышел из человека, которым владел» (Речения старцев: Vitae patrum, lib. III. 25. Col. 754).
 

371

         Порой диалог экзорсиста и демона приобретает, как могло бы показаться современному читателю, некий юмористический оттенок — как, например, в следующем анекдоте из «Речений старцев». Люди, сочувствующие аскетическим трудам некоего старца, «принесли ему немного вина »; в то же время к нему привели и «некоего человека, имеющего демона. Демон этот начал поносить старца, говоря: "К кому привели меня — к этому пьянице?" Старец, вследствие своего смирения, сначала не захотел его изгонять; однако, услышав эти его упреки, сказал: "Верую во Христа, что ты выйдешь из этого человека прежде, чем я допью этот кубок". И когда старец начал пить, демон возопил, говоря: "Ты обжигаешь меня". И прежде чем допил старец, демон вышел по милости Христа » (Речения старцев: Vitae patrum, lib. VI. 2,16. Col. 1003-1004).
 

        Поведение старца может показаться странным и легкомысленным; однако экзорсист лишь воспроизводит в своем поведении сюжет, заложенный в словах Христа: «Пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам» (Мф. 11:9). Демон осуждает винопитие — как те, кто осуждали Христа за пристрастие к вину; старец же не просто пьет, но подражает Христу — и этим подражанием изгоняет беса.
 

         Иногда беседа экзорсиста и демона заходит в дебри теологических тонкостей и становится похожей на богословский диспут, как, например, в житии святого Годехарда (Деяния святых, 4 мая):
 

— Ответствуй мне, нечистый дух, что делаешь ты в этом Божьем творении?
— Эта душа принадлежит мне по праву, ибо то душа ведьмы, благодаря которой я заполучил множество душ.
— Хотя бы она и ведьма, но почему же она твоя?
— Разве ты не читал, — демон демонстрирует знание Священного Писания,
— что Господь заповедал истреблять ведьм и предсказателей? Разве они не занимаются тем лишь, что служат мне и моему повелителю?
—Я знаю, что твоя злобность столь же велика, как и у твоих товарищей. Но я верю, что милосердие Бога еще больше.
 

       Тут демон переводит разговор в другое русло и просит разъяснить ему, что за дело святому до какой-то монашки, и не стоит ли ему поберечь свои силы для более важных подвигов; непреклонный святой разъясняет демону, в чем его интерес:
 

— Способствуя общему благу больше, чем своему собственному, я заслужу вечную жизнь.
 

       Демон сдается и выходит из тела одержимой, которая «падает замертво».
 

       В переговорах экзорсиста и демона очень важно было оговорить, когда, при каких обстоятельствах и куда собственно выйдет демон. Так, один средневековый экзорсист, прежде чем заклясть демона (обосновавшегося в теле некоего пастуха, который, будучи не в силах собрать разбредшихся овец, опрометчиво призвал на помощь дьявола), выясняет у него, когда и где ему будет угодно покинуть тело одержимого. Демон любезно сообщает ему, что это может произойти сегодня же в доме святой Маргариты, но после того, как одержимый, устами которого он сейчас говорит, изрыгнет на могиле святой кусок угля (так и происходит) (Деяния святых, 2 февраля, Приложение к житию святой Маргариты Тортонской). В другом случае демоны, поселившиеся в теле жертвы, сами признаются, что должны покинуть его, если тело внесут в храм святой Агнессы; однако когда его подносят к указанному храму, демоны, не желая выходить, поднимают страшный шум (Деяния святых, 20 апреля).

372
          Вопрос о том, куда выйдет демон, был особенно принципиален: ведь демон при неправильно заданных условиях мог покинуть лишь часть тела и поселиться в руке, горле и т. п., мог он и вернуться в покинутое место; идеально выполненным актом экзорсизма считался такой, при котором демон отправлялся прямиком в ад, откуда он, как считали демонологи (например, Петр Тирский, О демониаках, кн. I, гл. 56-57), уже не мог возвратиться на землю, ибо ад, согласно апостолу Петру (2 Петр. 2:4), есть место заключения демонов, где они дожидаются окончательного суда. Но заставить демона выйти куда нужно было особенно тяжело; именно в этом пункте договорный процесс часто буксовал. Демоны и с самим Христом торгуются об этом предмете: «И бесы просили Его: если выгонишь нас, то пошли нас в стадо свиней. И Он сказал им: идите» (Мф. 8:31-32). Когда упомянутый выше аббат Гильом (Цезарий Гейстербахский, О чудесах, кн. 5, гл. 29) торжественно повелел демону выйти из тела одержимой, его ожидал еще долгий торг.
 

— Куда же ты повелеваешь мне выйти? — спрашивает аббата демон.
— Я открою рот, — отвечает аббат, — и ты войдешь туда, если сможешь.
— Там будет жарковато, — замечает демон, — ведь ты причащен.
— Ну что ж! Тогда войди сюда, — и аббат, который отличался веселым нравом, протягивает демону свой большой палец.
— Нет уж, спасибо: твои пальцы освящены.
— Тогда выходи куда хочешь, но только выходи.
— Да, но не так быстро, — возражает дьявол: — я имею высшее разрешение оставаться в этом теле еще два года...
 

        У того же Цезария Гейстербахского (Диалог о чудесах, 143-145) рыцарь Альберт, изгоняя дьявола из тела двенадцатилетней девочки, увещевает его: «Ты глупый демон! Когда бы ты был поумнее, ты бы отправился с нами на турнир. Ну для чего ты без всякой причины терзаешь тело этой невинной девочки, не совершившей никакого греха?» Дьявол отвечает: «Если ты хочешь, чтобы я пошел с тобой, позволь мне войти в твое тело». Альберт запрещает, и дьявол просит позволить ему войти в коня Альберта, в его копье и т. д.; наконец Альберт позволяет ему войти в «завязку плаща » при условии, что дьявол удалится, как только ему прикажут. В течение многих лет Альберт благодаря помощи дьявола не знал себе равных на турнирах, но в конце концов приказал-таки дьяволу покинуть завязку — и тот удалился.
 

       Демон, изгоняемый святым Франциском Пауланским, решительно намеревался выйти наружу через глаза одержимой, но должен был все-таки пойти другим путем, в результате чего оказался в плену в сосуде, предусмотрительно заготовленном экзорсистом (Роскофф, II, 191-192).
 

373

         Таким образом, ритуал экзорсизма, при всей его разработанности, весьма часто включал в себя личные моменты, определяемые как собственным представлением экзорсиста о свойствах дьявола, так и теми порой причудливыми отношениями, которые складывались у него в данный момент с данным демоном. Когда Лютер в XVI в. произвел своего рода революцию в экзорсистской практике, отказавшись от всех ее ритуальных моментов, кроме молитвы (которая понималась им внеритуально — как сугубо внутренний процесс), он также исходил из своих глубоко личных представлений о дьяволе: в его понимании, ритуал экзорсизма с его торжественными заклинаниями лишь льстит самолюбию и гордыне демона, и поэтому — парадоксальным образом — лишь упрочивает его власть; поэтому — опять-таки парадоксально заключает Лютер — экзорсисту следует отказаться от ритуала экзорсизма; его орудие — лишь «молитва и презрение » — ведь изгоняет дьявола не экзорсист, но сам Иисус — единственный настоящий экзорсист, и сделает он это, когда пожелает, нимало не руководствуясь человеческими ритуалами. «Дьявола нужно изгонять молитвой, не предписывая Господу Христу правил и способов его изгнания или времени, когда он должен его изгнать »(цит. по: Pоскофф, II, 388-389). Описание экзорсизма, выполненного самим Лютером, показывает, как сам он с успехом прибегает ко второму орудию — презрению, когда не помогало первое — молитва. Когда к Лютеру привели одержимую девушку, он, возложив ей на голову правую руку, принялся молиться, объяснив окружающим, что молитва продлится, «пока Бог нас не услышит». Однако чтение «Отче наш», Символа веры и Евангелия от Иоанна (14 и 16 гл.), не помогло, и Лютер, сочтя, что и молитва лишь угождает гордыне демона, отступил от девушки, «пнул ее ногой» (Лютер, разумеется, в этот момент видел в девушке лишь воплощение демона) и «принялся насмехаться над Сатаной с такими словами: "Ты, гордый черт, ты рад видеть, что я к тебе подступил с такой роскошью, но ты ее не изведаешь, я больше тебе ее не дам, и можешь строить из себя что хочешь, я все это ни в грош не ставлю" ». На этом экзорсизм по Лютеру закончился: девушку увезли к себе на родину, а Лютеру затем сообщили, что злой дух ее больше не мучил (Pоскофф, II,388-389).
 

   Не отрицая необходимость изгнания демонов, протестанты противопоставили экзорсизму как ритуалу представление о личной внутренней борьбе с дьяволом. Ритуал экзорсизма последователи Лютера рассматривали уже как разновидность колдовства, как потакание дьяволу; само использование святых слов и молитвы экзорсистами греховно, утверждает Й. Хокер Оснабург в трактате против экзорсистов (помещен в сборнике Театр дьяволов). Впрочем, и Новый Завет указывает на недостаточность слов, даже самых святых: когда «некоторые из скитающихся Иудейских заклинателей стали употреблять над имеющими злых духов имя Господа Иисуса, говоря: заклинаем вас Иисусом, Которого Павел проповедует», «злой дух сказал в ответ: Иисуса знаю, и Павел мне известен, а вы кто?» (Деян. 19:13-15).
 

        Рефлексивность, заложенная во всей проблематике христианской демонологии — демон ведь в конце концов обнаруживается человеком внутри себя (см. Двойник), — проявляется и в теме экзорсиста, которому также приходится порой обращаться на себя, излечивать себя самого. Сюжет такого рода присутствует уже в «диалогах » сульпиция севера. Речь здесь идет о некоем

374
святом, который прославился способностью изгонять бесов даже и в свое отсутствие — «одной лишь тканью своей власяницы или посланиями». «Однако в душе его распространился тайный яд; и тот, по чьему мановению демоны бежали из чужих тел, себя не мог очистить от тайных помышлений тщеславия ». «Претерпев все, что приходится испытывать энергуменам, он лишь на пятый месяц очистился не столько от демона, сколько — что ему было полезнее и важнее — от тщеславия» (I,20. Соl 196-197).

         Итак, экзорсист в конце концов обращается на себя и здесь обнаруживает, что самая трудная задача — очистить себя самого.