Честь
На следующей странице:
Н. Коллманн.
Соединенные честью.
Государство и общество в России раннего нового времени
Честь - общеславянское. Образовано от
чьсти, чьту - "почитать, читать, считать". Форма чьсти восходит к *čьt-ti, в
которой сочетание tt в результате диссимиляции изменилось в ст, и далее к *kьt-ti,
родственного лит. skaitýti - "читать", др.-инд. citti- - "мысль". Та же основа
выступает в читать, чтить, считать, чёт (четное число).
То, что мы сегодня называем честью - внутреннее нравственное достоинство
человека, доблесть и т.п. - в древности имело сугубо материальное основание -
богатство, имущество, скот. Боги наделяли человекабогатством и одновременно -
уважением, почитанием окружающих. Имущество честного человека можно было
сосчитать. Одновременно имущество было своего рода открытой книгой, в которой
были "записаны" славные дела земледельца, воина, пирата, вора; имущество было
"книгой", которую можно было прочитать.
"Рабство у греков во многом было ритуальным, а не каким-нибудь чисто
экономическим институтом. Скорее уж символическим институтом, хотя бы в том
смысле, что для греков оно проводило границу между готовностью человека в любой
момент положить жизнь за свое достоинство и отсутствием этого, но тогда человек
- раб. Гераклит говорил: "Война (Полемос) - отец всех, царь всех: одних она
объявляет богами, других - людьми, одних творит рабами, других - свободными"(В
29). А мир есть постоянная война. То есть, даже в пустяках существует постоянное
решение вопроса - готов ли я умереть за свою свободу. Это очень простая вещь и
заметна даже в любой уличной драке или по тому, что происходило в
концентрационных лагерях, где политические заключенные или духовные люди
сталкивались с уголовниками. Уголовники отступали только в одном случае: когда
они чувствовали, что из-за пустяка человек был готов положить жизнь. А положить
жизнь действительно трудно, потому что вроде бы речь идет о пустяке: ну дали
тебе пощечину. Какое, кажется, это имеет значение по сравнению с той книгой,
которую ты можешь написать завтра или послезавтра. Но ведь нужно, чтобы эти
"завтра" или "послезавтра" у тебя были.[...] Например, один из стоиков говорит
(потом это повторит Плотин), что злые царствуют в силу трусости своих подданных,
и это справедливо, а не наоборот. То есть, если ты добр, справедлив и хорош,
если ты так о себе думаешь, то сумей отстоять себя в драке" 1.
"В России дворянское понятие о чести и о бесчестии во внятном обличии появилось
в послепетровские времена. Честь времен местничества вырастала из сознания
незыблемости места рода и человека в государственной структуре. Боярину или
дворянину допетровских времен в голову не приходило смывать оскорбление кровью
на поединке или просто демонстрацией своей готовности убить или умереть ради
чистоты репутации. В этом не было нужды. Государство регулировало отношения
между подданными. И не потому, что оно было сильнее и зорче, чем после Петра.
Наоборот. А потому, что благородные подданные больше доверяли государству и
традиции и меньше связывали понятие чести со своей личностью. Если одному
боярину за обиду выдавали другого головой - он считал себя удовлетворенным, хотя
его заслуги в происходящем не было никакой. Все делала упорядоченность
представлений о сословной ценности рода и человека. И потому в Уложении царя
Алексея Михайловича вообще не упоминалось наказание за дуэль, а провозглашалось
нечто иное: "А буде кто при царском величестве выймет на кого саблю или иное
какое оружие и тем оружием кого ранит, и от той раны тот, кого он ранит, умрет,
или в те же поры он кого до смерти убьет, и того убийца за то убийство самого
казнити смертию. А хотя буде тот, кого тот убийца ранит, и не умрет, и того
убийца по тому же казнити смертию".
Тут главное - обнажение оружия в присутствии государя, то есть более важен факт
оскорбления величества насилием в его присутствии, чем факт схватки и ее
результат. И речь идет здесь отнюдь не о дуэлях в точном смысле слова, а о любом
вооруженном инциденте в соответствующей обстановке.
Петр мечтал о невозможном: о самостоятельных, инициативных людях - гордых и
свободных в деловой сфере и одновременно - рабах в сфере общественной. Но
ощущать личную ответственность за судьбу государства и быть при этом его рабом -
немыслимо. В умах и душах русских дворян многие десятилетия шла борьба двух этих
взаимоисключающих начал. Эта борьба привела к образованию внутренне свободного
дворянского меньшинства. Появление дуэлей в России было неотъемлемой частью
бурного процесса образования дворянского авангарда.
Право на поединок, которое, несмотря на жестокое давление власти, отстаивало
послепетровское дворянство, становилось сильным знаком независимости от
деспотического государства. Самодержавие принципиально претендовало на право
контролировать все сферы существования подданных, распоряжаться их жизнью и
смертью. Дворянин, оставляя де-факто за собой право на дуэль, резко ограничивал
влияние государства на свою жизнь. Право дуэли создавало сферу, в которой были
равны все благородные, вне зависимости от знатности, богатства, служебного
положения. Кроме, разве что, высших служебных степеней и членов императорской
фамилии. Хотя в декабристские времена и это оказалось небезусловно.
Право на поединок стало для русского дворянина свидетельством его человеческого
раскрепощения. Право на поединок стало правом самому решать - пускай ценой жизни
- свою судьбу. Право на поединок стало мерилом не биологической, но общественной
ценности личности. Оказалось, что для нового типа дворянина самоуважение важнее
жизни.
Но именно самоуважение вовсе и не нужно было государству. Самоуважение
несовместимо с самоощущением раба. Проницательный Петр понял и предусмотрел
возможность появления дуэлей и их реальный смысл. "Патент о поединках и
начинании ссор" в "Уставе воинском" появился раньше, чем поединки успели
сколько-нибудь распространиться в России. Петр явно ориентировался на германское
антидуэльное законодательство. В конце XVII в. в Германии был издан имперский
закон, грозивший дуэлянтам смертью через повешенье с конфискацие имущества. Во
Франции дуэль была объявлена оскорблением величества. В Уставе Петра сказано:
"Если случится, что двое на назначенное место выедут, и один против другого
шпаги обнажат, то Мы повелеваем таковых, хотя никто из оных уязвлен или
умерщвлен не будет, без всякой милости, такожде и секундантов или свидетелей, на
которых докажут, смертию казнить и оных пожитки описать... Ежели же биться
начнут, и в том бою убиты и ранены будут, то как живые, так и мертвые повешены
да будут". С течением времени эти положения Устава еще более ужесточаться (что
свидетельствует о малоэффективности запрета на поединок): теперь повешение
грозило уже только за вызов на дуэль; если же поединок состоялся, дуэлянтов
должны были повесить за ноги.
[...] Право на дуэль, вопреки мнению Екатерины II, в конечном счете оказалось
отнюдь не слепым подражанием Европе, а потребностью общественного
самоутверждения, средством защиты своей личности от всеобъемлющих претензий
деспотического государства. [...] Для человека дворянского авангарда ценность
собственной личности была связана с сознанием ответственности за судьбу страны и
государства. Человек дворянского авангарда защищал не только и не столько свое
самолюбие, сколько свое достоинство человека определенной позиции. Он осознавал
себя защитником и средоточием идеи независимости. Недаром в "Медном всаднике"
Пушкин поставил рядом "независимость и честь"2.
Во время гражданской войны, отец сестры моей матери, И.П.Антропов, был награжден
орденом Красной Звезды фактически за дуэль. Часть, которой он командовал, должна
была занять городок. Силы его соединения и соединения оборонявшего городок белых
были примерно одинаковыми, и чтобы не положить в бою своих людей, два командира
решили дело дуэлью. Белые отошли.
ССЫЛКИ
1. Мамардашвили М. Лекции по античной философии. М., 1997, с.294-5
2. Гордин Я. Право на поединок. Л., 1989, с.262-268
|
|
