Социализм

 

А. И. Зайцев


Дискуссии о социализме в античности


Зайцев А.И. Избранные статьи. Т. 2. - СПб.: Филол. ф-т СПбГУ, 2003, с. 338-341
 

 

         Еще в XIX - начале XX в. в связи с распространением марксизма и с ростом влияния социал-демократии в ряде стран Европы среди публицистов и ученых стал оживленно дискутироваться вопрос о месте и роли социалистических идей в прошлом опыте человечества. При этом, наряду с проблемой первобытного коммунизма, страстно дебатировалась и проблема социалистических учений в древнем мире. Итоги этого спора попытался подвести видный исследователь истории античности Р. Пельман; первое издание его книги вышло в 1893 и 1901 гг. и называлось «История античного социализма и коммунизма».1 Пельман, решительный идейный противник социалистических взглядов, впал в сильные преувеличения, и все же именно его сводка материала позволяет прийти к достаточно определенным выводам. Сколько-нибудь определенных данных о попытках осуществления преобразований, которые хотя бы и с натяжкой можно было назвать социалистическими, в наших источниках нет, и таких попыток, видимо, и не было. В то же время идеи, более или менее родственные современным социалистическим, появлялись неоднократно. При этом приходится говорить не столько о «Государстве» Платона, о котором чаще всего вспоминают при постановке вопроса об античном социализме: Платон не предлагал обобществления производства, а только ликвидацию собственности для представителей двух высших категорий граждан. Конституирующий признак социалистического преобразования — общественную собственность на средства производства — мы находим в других античных проектах.
--------------------------
1 Pohlmann R. von. Geschichte der sozialen Frage und des Sozialismus in der antiken Welt. 3. Aufl. Bd. I-II / Hrsg. von Fr. Oerte I. Munchen, 1925.

338

         Так, Ксенофонт в своем сочинении «О доходах» (с. IV) предлагает афинскому государству создать в конечном итоге гигантское по тем временам предприятие по разработке лаврийских серебряных рудников и повести его так, чтобы обеспечить благосостояние всего афинского гражданства. Фалей Халкедонский предлагал, чтобы все ремесленники в его утопическом государстве были государственными рабами (Аристотель, «Политика» 1267 b 15-16), что трудно понять иначе как стремление сконцентрировать в руках государства всю производительную деятельность, кроме сельскохозяйственной. Какие-то предложения о налаживании производства руками государственных рабов делал неизвестный нам Диофант (Аристотель, «Политика» 1267 b 18-19). Наконец, в комедии Аристофана «Женщины в народном собрании» главная героиня предлагает сделать землю общим достоянием и заставить обрабатывать ее государственных рабов, предлагает сделать общим все имущество и вести единое хозяйство (стт. 597 слл.). Нам представляется, что эту комедию Аристофана нельзя понять иначе как пародию на какие-то реально выдвигавшиеся проекты аналогичного характера.

        Чем отличаются античные проекты такого рода от планов и идей социалистов и коммунистов Х1Х-ХХ вв.? Прежде всего бросается в глаза, и это было уже давно подмечено, что все эти проекты не предусматривают всеобщего благоденствия в преобразованном государстве: общественное производство должно основываться на подневольном труде рабов. Те немногие мыслители античности, которые выступали против рабства, не предлагали обобществления производства.

        Есть и еще одно важное, хотя и менее заметное, отличие античных социалистических идей от современных. Для подавляющего большинства социалистических мыслителей Х1Х-ХХ вв., в том числе и для всех марксистов, характерна уверенность в том, что социалистические преобразования приведут к резкому повышению производительности труда, которое повлечет за собой изобилие продуктов потребления. Социалистические идеи, сводящиеся к тому, чтобы разделить поровну то, что уже имеется, никогда не пользовались, не пользуются и не могут пользоваться широким сочувствием. Идея повышения производительности труда путем социалистических преобразований является жизненным нервом современного социализма, в то время как античным социалистическим идеям она не была свойственна. Конечно, наши источники обрывочны, и можно было бы предположить, что такого рода мысли были, но не дошли до нас. И все же мы считаем, что их не было.
339
 

         В пользу нашей догадки говорит то, что столь привычная нам идея повышения производительности труда не встречается, по-видимому, в памятниках античной письменности не только в связи с социалистическими преобразованиями, но и ни в каком другом контексте, где ее можно было бы естественно ожидать. Весьма показательно, что мысль об освобождении от тягот труда с помощью различных технических усовершенствований встречаются неоднократно, и притом нередко предстает перед нами с очень яркой положительной эмоциональной окраской, в то время как, казалось бы, близкой мысли о побеждающем нужду увеличении производительности труда мы не находим. Но, если она была чужда античности вообще, очевидно, не появляется она и в планах преобразований отношений собственности, приближавшихся к социалистическим. Приходится констатировать, что античный социализм, поскольку он вообще существовал, был социализмом перераспределения, а, как известно, к перераспределению сводились, как правило, и самые радикальные несоциалистические попытки развития социального вопроса. В общем итоге античные социалистические идеи были существенно отличны от наиболее влиятельного социализма нашего времени — социализма марксистского.

           Совсем иначе стоит также уже давно обсуждающийся вопрос о древних предшественниках той государственно-монополистической экономической системы, которую создал в нашей стране Сталин и которую он именовал социалистической. Прежде всего, как мне напомнил С. К. Сизов, уже шумерские цари III династии Ура сконцентрировали большую часть всей экономической деятельности в стране в рамках единого бюрократического хозяйства.2

          Однако еще дальше пошли в том же направлении в III в. до н. э. македонские цари Египта из династии Птолемеев. Еще Дройзен на основании одних только нарративных источников обнаружил в экономике птолемеевского Египта тенденцию правителей поставить во главу угла своей политики стремление к извлечению из страны максимального дохода. Многочисленные папирусные документы, которые начали систематически изучаться в конце XIX в., демонстрируют нам картину, и в целом, и в ряде деталей поразительно перекликающуюся с нашим собственным горестным опытом.
--------------------------
2 История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Ч. I. Месопотамия. М., 1985. С. 267-280 (И.М.Дьяконов).

340

        Юридически царь был монопольным владельцем земли и по праву завоевателя, и как преемник фараонов. Значительной частью земли он владел непосредственно, но строго контролировал и всю остальную землю.

       Все возделывание земли регулировалось даваемыми из центра пред- описаниями. Планы посева доводились до каждого нома. Крестьянам навязывались способы обработки земли, нормы высева. Семенной фонд полагалось сдавать в государственные хранилища, а потом его выдавали в качестве ссуды под большие проценты. В целях изъятия в виде различных налогов и поборов максимального количества сельскохозяйственной продукции специальные чиновники проверяли подаваемые сведения об урожайности. Крестьян заставляли участвовать в ирригационных работах.

      В рудниках использовали труд осужденных. Царь был крупнейшим владельцем разнообразных мастерских. Он монополизировал ткацкое дело, изготовление папируса, пивоварение, переработку пряностей, добычу соли, изготовление кожи и пеньки. Ремесленники не имели права самовольно бросать мастерские.3

       Экономическая система такого рода создала на время видимость благополучия государства, однако уже во II в. до н. э. ее бюрократическая и враждебная интересам населения природа привела к открытому экономическому кризису. Идет запустение и засоление земель, рабочей силы не хватает, ибо крестьяне бегут со своих участков, а ремесленники из мастерских. Попытки справиться с положением путем усиления административного контроля оказываются тщетными, а чиновники и специальные надзиратели больше всего заботятся о самообогащении.4

           Параллелизм с событиями в истории нашей страны очевиден и был в свое время подмечен М. Ростовцевым. Все говорит за то, что административно-командное управление монополизированной экономикой приводит к сходным пагубным результатам на самых различных уровнях социально-экономического развития, в обществах с различной классовой структурой и вне зависимости от первоначальных намерений организаторов системы.
----------------------------
3 Wilcken U. Alexander der Große und die hellenistische Wirtschaft//Schmollers Jahrbuch. 1921. Bd. 45. S. 349 ff.; Rostovtzeff M. 1)A large estate in Egypt in the third century B. C. Madison, 1922; 2) The social and economic history of the Hellenistic world. Vol. I. Oxford, 1941. P. 255-422; Preaux Cl. L'economie royale des Lagides. Bruxelles, 1939.
4 Rostovtzeff. The social and economic history. Vol. II. P. 713-736, 882-914; Crawford D. J. Kerkeosiris: An Egyptian village in the Ptolemaic period. Cambridge, 1971. P. 139.

341

 

 

 

 




Содержание | Авторам | Наши авторы | Публикации | Библиотека | Ссылки | Галерея | Контакты | Музыка | Форум | Хостинг

Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru

© Александр Бокшицкий, 2002-2007
Дизайн сайта: Бокшицкий Владимир