Ризома
(фр. rhizome
— корневище) — понятие философии постмодерна,
фиксирующее принципиально внеструктурный и нелинейный способ организации
целостности, оставляющий открытой возможность для имманентной автохтонной
подвижности и, соответственно, реализации ее внутреннего креативного потенциала
самоконфигурирования. Термин "Ризома" введен в философию в 1976 Делезом и Гваттари в
совместной работе "Rhizome"
— в контексте разработки базисных основоположений
номадологического проекта постмодернизма, фундированного радикальным отказом от
презумпции константной гештальтной организации бытия.
Понятие "Ризома" выражает
фундаментальную для постмодерна установку на презумпцию разрушения традиционных
представлений о структуре как семантически центрированнойи стабильно
определенной, являясь средством обозначения радикальной альтернативы замкнутым и
статичным линейным структурам, предполагающим жесткую осевую ориентацию. Такие
структуры семантически сопрягаются Делезом и Гваттари с фундаментальной для
классической европейской культуры метафорой "корня", дифференцируясь на
собственно "коренные" или "стержневые" ("система-корень"), с одной стороны, и
"мочковатые" или "пучкообразные" ("система-корешок") — с другой. Организационные
принципы этих систем мыслятся в номадологии как отличные друг от друга (прежде
всего, по критерию механизмов своего эволюционного разворачивания), однако
типологической общностью этих структур является характерная для них
сопряженность с семантической фигурой глубины, метафорически презентирующей в
контексте западного менталитета метафизическую презумпцию линейного
разворачивания процессуальности (углубления) и смысла (углубление в проблему).
В
противоположность любым видам корневой организации, ризома интерпретируется не в
качестве линейного "стержня" или "корня", но в качестве радикально отличного от
корней "клубня" или "луковицы" — как потенциальной бесконечности, имплицитно
содержащей в себе "скрытый стебель". Принципиальная разница заключается в том,
что этот стебель может развиваться куда угодно и принимать любые конфигурации,
ибо ризома абсолютно нелинейна: "мир потерял свой стержень" (Делез и Гваттари).
Фундаментальным свойством ризомы, таким образом, является ее гетерономность при
сохранении целостности: она есть "семиотичное звено как клубень, в котором
спрессованы самые разнообразные виды деятельности — лингвистической,
перцептивной, миметической, жестикуляционной, познавательной; самих по себе
языка, его универсальности не существует, мы видим лишь состязание диалектов,
говоров, жаргонов, специальных языков" — словно "крысы извиваются одна поверх
другой" (Делез и Гваттари).
Эта отличающая ризому от структуры полиморфность
обеспечивается отсутствием не только единства семантического центра, но и
центрирующего единства кода. Логика корня — это логика жестких векторно
ориентированных структур, в то время как Р. (в контексте постмодернистского
отказа от логоцентризма) моделируется в качестве неравновесной целостности (во
многом аналогичной неравновесным средам, изучаемым синергетикой), не
характеризующейся наличием организационных порядков и отличающейся перманентной
креативной подвижностью. Источником трансформаций выступает в данном случае не
причинение извне, но имманентная нестабильность (нонфинальность) Р.,
обусловленная ее энергетическим потенциалом самоварьирования: по оценке Делеза,
Р. "ни стабильная, ни не стабильная, а, скорее, "метастабильна"... Наделена
потенциальной энергией".
Таким образом, можно утверждать, что ризоморфные
среды обладают имманентным креативным потенциалом самоорганизации, и в этом
отношении могут быть оценены не как кибернетические (подчиненные командам
"центра"), но как синергетические. Прекрасной иллюстрацией этого может служить
программный для постмодерна текст Э.Ионеско "Трагедия языка": "Произошло
странное событие, и я не понимаю, как это случилось: текст преобразился перед
моими глазами... Вполне простые и ясные предложения...
сами по себе
/выделено мною — M.M./
пришли в движение: они испортились,
извратились", чтобы уже в следующее мгновение исказиться вновь. Однако
достигнутый в результате этого кажущийся организационный хаос на деле таит в
себе потенциальные возможности бесконечного числа новых организационных
трансформаций, обеспечивая безграничную плюральность Р.
Согласно номадологическому видению ситуации, в
рамках Р. в принципе невозможно выделение каких бы то ни было фиксированных
точек, ибо каждая из них в своей динамике фактически предстает перед
наблюдателем в качестве линии, — прочерченной ею траектории собственного
движения, в свою очередь, ускользающей от жесткой фиксации. Говоря о ризоморфной
среде, Делез и Гваттари отмечают, что "она состоит из неоднородных тем,
различных дат и уровней", — в абстрактном усилии в ней могут быть выделены
"линии артикуляции и расчленения, страты, территориальности": "любая ризома
включает в себя линии членения, по которым она стратифицирована,
территориализована, организована". Эти абстрактные линии определяли бы своего
рода статику Р., если бы применительно к последней имело смысл говорить о
статичном состоянии как таковом. Однако бытие ризоморфной среды может быть
понято лишь как нон-финальная динамика, и динамику эту определяют "линии
ускользания, движения детерриториализации и дестратификации": "сравнительные
скорости течений вдоль этих линий порождают феномены относительной задержки,
торможения или, наоборот, стремительности... Все это — линии и сравнительные
скорости — составляет внутреннюю организацию" Р. — ее
"agencement".
Таким образом, мало того, что фактически линии
внутреннего членения оказываются применительно к Р. перманентно подвижными, они
еще и предполагают своего рода "разрывы" как переходы ризомы в состояние,
характеризующееся отсутствием жесткой и универсальной стратификации. Р., в
отличие от структуры, не боится разрыва, но — напротив — конституируется в нем
как в перманентном изменении своей конфигурации и, следовательно, семантики: по
словам Делеза и Гваттари, "ризома может быть разорвана, изломана в каком-нибудь
месте, перестроиться на другую линию... Разрывы в ризоме возникают всякий раз,
когда сегментарные линии неожиданно оказываются на линиях ускользания... Эти
линии постоянно переходят друг в друга".
Аналогичным образом Делез и Гваттари рассматривают и
то, что в традиционной терминологии (предельно неадекватной применительно к
данному случаю) могло бы быть обозначено как внешняя структура Р. — Р. может
быть интерпретирована как принципиально открытая среда — не только в смысле
открытости для трансформаций, но и в смысле ее соотношения с внешним. По оценке
Делеза и Гваттари, у Р. в принципе нет и не может быть "ни начала, ни конца,
только середина, из которой она растет и выходит за ее пределы", — строго
говоря, применительно к Р. невозможно четкое дифференцирование внешнего и
внутреннего: "ризома развивается, варьируя, расширяя, захватывая, схватывая,
внедряясь" (Делез, Гваттари), конституируя свое внутреннее посредством внешнего.
Таким образом, процессуальность бытия принципиально
аструктурной Р. состоит в перманентной генерации новых версий организации (в
числе и линейных), аналогичных по своему статусу тем преходящим макроскопическим
картинам самоорганизации, которые выступают предметом исследования для
синергетики. Однако любая из этих сиюминутно актуальных и ситуативно значимых
вариантов определенности Р. в принципе не может интерпретироваться в качестве
финальной, — значимый аспект бытия Р. фиксируется в принципе "нон-селекции" (Делез
и Гваттари), регулятивном по отношению к ризоморфной организации. Среди
последовательно сменяющих друг друга виртуальных структур ни одна не может быть
аксиологически выделена как наиболее предпочтительная, — автохтонная в
онтологическом или правильная в интерпретационном смыслах: "быть ризоморфным —
значит порождать стебли и волокна, которые
кажутся корнями
/выделено мною —
M.M.I или соединяются с ними, проникая в ствол с
риском быть задействованными в новых странных формах" (Делез, Гваттари). В любой
момент времени любая линия Р. может быть связана (принципиально непредсказуемым
образом) со всякой другой, образуя каждый раз в момент этого
(принципиально преходящего, сиюминутно значимого связывания) определенный
рисунок Р. — своего рода временное "плато" ее перманентно и непредсказуемо
пульсирующей конфигурации.
Иными словами, если структуре соответствует образ
мира как Космоса, то Р. — как "хаосмоса". Подобная пульсация Р., предполагающая
переходы от стратификации — к ускользанию от таковой и от одного варианта
стратификации — к другому, функционально совершенно аналогична пульсационному
переходу самоорганизующейся среды от хаотических состояний к состояниям,
характеризующимся наличием макроструктуры, в основе которой лежит координация
элементов микроуровня системы. Таким образом, в номадологическом проекте
постмодернизма "речь идет о модели, которая продолжает формироваться и
углубляться в процессе, который развивается, совершенствуется, возобновляется" (Делез,
Гваттари), являя каждый раз новые версии своего бытия, соотносимые друг с другом
по принципу исономии: не более так, чем иначе.
В этом отношении, если структура понимается Делезом и
Гваттари как "калька", которая "воспроизводит только саму себя, когда собирается
воссоздать нечто иное", то Р. сопоставляется с "картой", которую можно и нужно
читать: "речь идет о модели, которая продолжает формироваться". По оценке Делеза
и Гваттари, "это... одно из наиболее отличительных свойств ризомы — иметь всегда
множество выходов" (ср. с "дисперсностью доминантных ходов" у Джеймисона, "садом
расходящихся тропок" у Борхеса, сетевым "лабринтом" у Эко с их бесконечным
числом входов, выхдов, тупиков и коридоров, каждый из которых может пересечься с
любым другим, — семиотическая модель мира и мира культуры, воплощенная в образе
библитеки-лабиринта в "Имени розы" или "космической библиотеки" у В.Лейча).
В этом плане Р. конечна, но безгранична; "ризома не
начинается и не завершается", и у нее "достаточно сил, чтобы надломать и
искоренить слово "быть" (Делез и Гваттари), открывая возможность и свободу
бесконечной плюральности своего внеонтологизирующего бытия. Р.
принципиально плюральна, причем процессуально плюральна. По формулировке Делеза
и Гваттари, "ризома не сводится ни к Единому, ни к множественному. Это — не
Единое, которое делится на два, затем на три, на четыре и т.д. Но это и не
множественное, которое происходит из Единого и к которому Единое всегда
присоединяется (n+1).
Она состоит не из единств, а из измерений, точнее из движущихся линий. [...] Она
образует многомерные линеарные множества /ср., например, Эон и Хронос —
M.M.I без субъекта и объекта, которые
сосредоточены в плане консистенции и из которых всегда вычитается Единое (n-1).
Такое множество меняет свое направление при соответствующем изменении своей
природы и самого себя".
В соответствии со сказанным, Р. неизбежно
конституируется в качестве "антигенеалогичной", т.е. принципиально не
артикулируемой ни с точки зрения своего происхождения, ни с точки зрения
возможностей введения критериев для оценки ее процессуальности в качестве
прогресса или регресса. Процессуальность бытия Р. фундаментально альтернативна
преформистски понятому "разворачиванию" исходно заложенного в объекте замысла
(смысла), — "разворачиванию", реализующемуся по модели последовательного
формирования бинарных оппозиций. Согласно постмодернистской оценке, только для
жестко гештальтных систем характерно наличие генетической (эволюционной) оси как
линейного вектора развития: "генетическая ось — как объективное стержневое
единство, из которого выходят последующие стадии; глубинная структура подобия,
скорее, базовой последовательности, разложенной на непосредственные
составляющие". В противоположность этому, "ризома антигенеалогична", —
она как "конечное единство осуществляется в другом /а именно: принципиально не
осевом, т.е. не линейном — M.M./
измерении — преобразовательном и
субъективном". И в процессуальности этого преобразовательного измерения "ризома
не подчиняется никакой структурной или порождающей модели. Она чуждается самой
мысли о генетической оси как глубинной структуре".
В этом отношении номадологическая концепция Р.
конституируется не только в контексте "постметафизического мышления", но и
задает новое понимание детерминизма, свободное от идеи внешнего причиняющего
воздействия и ориентированное на презумпцию имманентности. В этом
контексте номадология подвергает резкой критике идею жестко заданного
разворачивания исходного замысла той или иной предметности посредством бинарной
дифференциации содержания последней: по формулировке Делеза и Гваттари, "в
отличие от структуры, которая определяется через совокупность точек и позиций,
бинарных отношений между этими точками и двусторонних связей между позициями,
ризома состоит исключительно из линий членений, стратификации, но также и линий
ускользания или детерриториализации подобно максимальному измерению, следуя по
которому множество видоизменяется, преобразуя свою природу".
Согласно
номадологическим установкам, эти обозначенные векторы являются принципиально
отличными от бинарных векторов "роста древовидных структур": по словам Делеза и
Гваттари, "не нужно путать эти линии с линиями древовидного типа, которые
представляют собой локализуемые связи между точками и позициями. В отличие от
дерева, ризома не является объектом воспроизводства: ни внешнего воспроизводства
как дерево-корень, ни внутреннего — как структура-дерево". Таким образом,
принципы осуществления процессуальности бытия ризоморфной среды могут быть
зафиксированы, согласно Делезу и Гваттари, как "принципы связи и гетерогенности",
"принцип множественности", "принцип незначащего разрыва", "принципы картографии
и декалькомании".
Артикулированные в духе номадологического проекта
идеи могут быть обнаружены не только у Делеза и Гваттари, но и у других
постмодернистских авторов, что позволяет сделать вывод о том, что эксплицитно
выраженные в номадологии презумпции являются фундаментальными для философии
постмодернизма в целом. Классическим примером ризоморфной среды служит в
постмодернистских аналитиках также среда письма: согласно, например, Р.Барту,
текст есть продукт письма как процессуальности, не результирующейся в данном
тексте.
Постмодернистски понятое письмо принципиально ризоморфно ("метафора... текста —
сеть" у Р.Барта), и для него нет и не может быть естественного, правильного или
единственно возможного не только способа, но и языка артикуляции: "все
приходится распутывать, но расшифровывать нечего, структуру можно прослеживать,
протягивать (как подтягивают спущенную петлю на чулке) во всех ее поворотах и
на всех уровнях, однако невозможно достичь дна; пространство письма дано нам для
пробега, а не для прорыва; письмо постоянно порождает смысл, но он тут же и
улетучивается, происходит систематическое высвобождение смысла" (Р.Барт).
Аналогично, в самооценке Деррида, "фокус
исторического и систематического пересечения его идей" — это "структурная
невозможность закрыть... сеть, фиксировать ее плетение, очертить ее межой,
которая не была бы метой". (Как замечает А.Ронсон в интервью с Деррида,
проблемно-концептуальное пространство его философствования не только не
замкнуто, но и принципиально нелинейно: "я спросил, с чего начинать, а Вы
заперли меня в каком-то лабиринте".)
Р. как организационная модель находит свою
конкретизацию в постмодернистской текстологии, — в частности, в фигуре
"конструкции" в постмодернистской концепции художественного творчества, в рамках
которой идеал оригинального авторского произведения сменяется идеалом
конструкции как стереофонического потока явных и скрытых цитат, каждая из
которых отсылает к различным и разнообразным сферам культурных смыслов, каждая
из которых выражена в своем языке, требующем особой процедуры "узнавания", и
каждая из которых может вступить с любой другой в отношения диалога или пародии,
формируя внутри текста новые квазитексты и квазицитаты.
Конституируя
идею Р. как принципиально нелинейного типа организации целостности,
постмодернизм далек от односторонней трактовки бытия как тотально ризоморфного,
полагая корректным применение как линейных, так и нелинейных интерпретационных
моделей — соответственно параметрам анализируемых сред. Более того, номадология
задается вопросом о возможном взаимодействии линейных ("древовидных") и
нелинейных ("ризоморфных") сред между собой: как пишут Делез и Гваттари, "в
глубине дерева, в дупле корня или в пазухе ветки может сформироваться новая
ризома". — В этом контексте актуальными оказываются следующие проблемы: "не
обладает ли карта способностью к декалькированию? Не является ли одним из
свойств ризомы скрещивать корни, иногда сливаться с ними? Имеются ли у
множественности слои, где пускают корни унификация и тотализация, массификация,
миметические механизмы, осмысленный захват власти, субъективные предпочтения" и
т.д. (Делез, Гваттари). Таким образом, понятие "Р.", интегрально схватывая
сформулированные в философии постмодернизма представления о нелинейном и
программно аструктурном способе организации целостности, обретая статус
фундаментального для постмодернизма понятия, в конституировании которого
проявляется базисная функция философии как таковой — выработка понятийных
средств для выражения и анализа тех типов системной организации, которые еще
только осваиваются наличной культурой.
ССЫЛКИ
1. Грицанов А. А.,. Абушенко В.Л.
//История философии. Энциклопедия. Минск, 2002,
с.883-887. (Энциклопедию можно скачать на сайте:
http://yanko.lib.ru/ ) .
|
|
