На следующих страницах:

И. Окунева. Феномен «чтения» у Пруста и Беньямина

А. И. Рейтблат

Чтение вслух как культурная традиция

Рейтблат А.И. Как Пушкин вышел в гении: Историко-социологические

очерки о книжной культуре Пушкинской эпохи. М.: НЛО, 2001, с. 30-35.

       Чтение позволяет осуществлять коммуникацию, не ограниченную временем и пространством, с помощью запечатленных на бумаге словесных текстов. Социальная его функция заключается в том, чтобы «наладить связь между индивидами через совместное использование символических форм, которые превосходят индивидуальную способность повседневного наблюдения, которые переносят нас, по словам Ортеги, на "вершину времени"»¹.
 

       Переход от устной коммуникации к письменной связан с урбанизацией, с переходом от традиционного сельского образа жизни к городскому. Господствующие на селе социальные структуры, базирующиеся на традиционных образцах поведения, жестко закрепленных типах действия в различных жизненных ситуациях, тесно связаны с устным общением. Лишь в городе, предлагающем множество конфликтующих между собой образцов поведения, появляется потребность в таком универсальном посреднике, как печатное слово.
 

       Однако переход от устной коммуникации к чтению (впрочем, в определенных жизненных сферах речевое общение, разумеется, остается) занимает столетия и не завершился и к нашим дням. В ходе его получили распространение промежуточные формы, когда печатный текст воспринимается на слух.
 

        Культурологи обычно подчеркивают различия устной традиции и печати как форм социальной коммуникации (устный текст эмоционален, тесно связан с ситуацией и говорящим, невелик по объему, как правило, и способствует консолидации небольшой группы; печатное слово отчуждено, более абстрактно, обеспечивает связь с отдаленными во времени и пространстве людьми). Однако воспринят печатный текст может быть как в ходе чтения «про себя», так и на слух, т.е. здесь на ином уровне воспроизводится оппозиция «устное—печатное». Каждая из этих форм имеет свою специфику. В первом случае реципиент может сам выбрать подходящий темп восприятия, способен при необходимости повторно вернуться к нужному фрагменту текста или, напротив, прервать чтение до другого случая и т.д. Во втором восприятие развивается только линейно, чтец задает его темп и, кроме того, используя интонацию, существенно влияет на ход и результат рецепции. Восприятие на слух в большей степени обращено к сфере чувств, чем чтение «про себя».
 

31
Чтение про себя - процесс более интимный, он предполагает развитую субъективную сферу. Известно, что в европейской культурной традиции чтение про себя как основной тип чтения ввели пуритане. На ранних стадиях распространения чтения чтение вслух, как более привычная, более близкая к речевому общению форма, практиковалось гораздо чаще (характерно, что при обучении чтению вначале читают вслух).
 

       Дневники и воспоминания дают обильный материал для демонстрации того, какую роль играло чтение вслух в Пушкинскую эпоху. Прежде всего отметим, что была широко распространена практика коллективного чтения, когда в кругу семьи или дружеской компании (или наедине с другом, возлюбленной) довольно большие по объему произведения читались вслух (лицом, способным прочесть текст наиболее четко и выразительно, либо по очереди). Вот несколько примеров. В.И. Панаев вспоминал, как в конце XVIII в., когда он был ребенком, «при наступлении долгих зимних вечеров сестра Татьяна учредила раза три в неделю чтение вслух. Матушка и все мы собирались в гостиную, садились вокруг стола: сестра читала — мы слушали»². В.А. Инсарский, сын уездного чиновника, вспоминал о жизни в Пензе в 1820-х гг.: «Если случались зимние <...> вечера, когда мы не ходили в гости и к нам не приходили гости, когда мы не давали балов <...> и когда не давалось таких балов ни у кого из наших знакомых — тогда вечера эти посвящались чтению». Бывало это и в тесном семейном кругу. Отец вечерами «усаживал всю семью» вокруг большого круглого стола, за которым обедали и пили чай, читал вслух и разъяснял непонятные места ³. П. П. Семенов-Тян-Шанский писал в мемуарах о жизни в помещичьей усадьбе в 1830-х гг.: «Собравшиеся к нам гости заслушивались отца, когда он читал громко приходившие к нам сочинения Пушкина, Жуковского, а также произведения тогдашнего драматического искусства»⁴. И.М. Сеченов писал: «"Мертвые души" мне удалось слышать вскоре по их выходе в свет в чтении большого приятеля нашего дома курмышского судьи Павла Ильича Скоробогатого. Он славился умением читать и, очевидно, любил читать в обществе. По крайней мере, каждый раз, что он приезжал к нам, его упрашивали прочитать что-нибудь новое, и он охотно делал это, привозя иногда даже с собою литературные новости. Таким образом в один из его приездов и были прочитаны им "Мертвые души"»⁵. Е.Н. Водовозова писала про помещика, офицера в отставке, который в конце 1820-х гг. «читал вслух (молодой жене и ее двоюродной сестре. — А.Р.) Пушкина, а также сочинения Руссо и Вольтера в подлиннике, так как все трое прекрасно знали французский язык»⁶. Зоолог и писатель Н.П. Вагнер, увлекавшийся в детстве (в середине 1840-х гг.) романами А.Дюма, П.Феваля, А. Вельтмана и др., вспоминал, что «впечатление, производимое этими романами, еще усиливалось от того, что они читались, как новинки, в семейном кругу, где общий интерес захватывал каждого и увеличивался общим настроением»⁷.

32
        Читали вслух не только в дворянских, но и в мещанских, купеческих, священнических семьях, но иные по характеру тексты. М.К. Чалый, сын провинциального мещанина, вспоминал о 1820-х гг.: «В эти длинные зимние вечера <...> к нам частенько приходил кто-нибудь из родственников — провесть вечер в душеспасительных беседах с дедушкой... Тут нередко читались Четьи-минеи или Печерский патерик. Чтение прерывалось обильными комментариями дядюшки <...>, великого книжника»⁸. Ф.Д. Бобков, сын крепостного, писал про конец 1830-х гг.: «Матушка моя, хорошо знавшая грамоту, постоянно читала дома вслух или жития святых, или Евангелие. Особенно сильное впечатление производило на меня чтение Страстей Господних <...> Каждую субботу перед иконами зажигались восковые свечи и матушка читала вслух псалтырь, кафизмы и молитвы»⁹.

33
       Приведем еще примеры чтения в дружеской компании. А.В. Никитенко вспоминал, что у драгун, квартировавших в 1818 г. в городе Острогожске Воронежской губернии, на вечеринках «всегда не последнюю, а часто и главную роль играло чтение. Иные из офицеров отлично декламировали иногда целые драмы. Тут я в первый раз услышал "Эдипа в Афинах" Озерова и познакомился с произведениями Батюшкова и Жуковского, которые тогда только что появились в свет. Мы буквально упивались их музыкой и заучивали наизусть целые пиесы..."¹⁰  Л.Ф. Пантелеев писал о несколько более позднем времени и иной социальной среде следующее: «В 1840-х гг. <...> соберется, бывало, несколько человек, и если не усядутся за карты, то и примутся за чтение какого-либо классического произведения. Бедность тогдашней общественной жизни достаточно объясняет это расположение перечитывать в кружках вещи, уже давно каждому известные, но все же способные доставлять большое художественное наслаждение»¹¹.
 

       Чтение вслух устанавливало коммуникативные связи двух типов: во-первых, слушателей с автором читаемого текста и, во-вторых, между слушателями. В ходе чтения присутствовавшие обменивались мнениями о персонажах, книге, ее авторе и т.д., нередко спорили и в результате вырабатывали некую общую точку зрения или хотя бы сближали свои позиции. Подобное обсуждение способствовало социальной интеграции, сплочению группы, в которой происходит чтение, что было особенно важно в «закрытой», замкнутой среде (семья, школьный класс, военное подразделение и т.п.). Вот два примера. М.А. Дмитриев писал про свою жизнь с женой в конце 1820-х гг.: «По вечерам, особенно зимою, оставаясь одни, читали мы вместе: по большей части она, а я слушал. Здесь, кроме удовольствия, производимого самим чтением, оно доставлялось еще и тем, что возбуждало мысль нашу и служило поводом иногда к самым интересным суждениям и разговорам между нами по случаю какой-нибудь мысли, какого-нибудь происшествия, встреченного в книге»¹². В.Д. Кренке, который в первой половине 1830-х гг. служил в Гренадерском саперном батальоне в Курляндской губернии,-вспоминал, что у офицеров «чтение вслух было самым приятным и самым полезным занятием; чтец имел право остановиться, а слушатели остановить его на той мысли или на том изречении автора, которые обращали на себя внимание; при этом завязывались споры, за и против, которые нередко затягивались за полночь и возобновлялись на следующий день, когда спорящие обдумают наедине новые подтверждения своим мнениям или опровержения противникам. Для чтения и днем, и вечером собирались кружки, в 3, 4 и 5 человек, и было очень прискорбно, когда чтение приходилось прерывать картами»¹³.
 

34

          Следует отметить далее, что тогда гораздо более широко, чем сейчас, практиковалось чтение вслух детям (гувернантками, педагогами в школах). Ф.И. Буслаев вспоминал, например, как во время его учебы в пензенской гимназии (1828—1833) преподаватель литературы «читал с нами сам или заставлял читать кого-нибудь из нас произведения писателей, как старинных, например, Ломоносова, Державина, Фонвизина, так и особенно новейших, какими тогда были Батюшков, Жуковский, Пушкин; очень любили мы и наш учитель повести Бестужева <...>»¹⁴. Но родители маленьким детям читали вслух довольно редко, скорее, напротив, дети читали вслух родителям. Приведем несколько примеров. Д.Н. Свербеев, происходивший из состоятельной дворянской семьи, вспоминал о том, как в детстве, в начале XIX в., утром «по приказанию батюшки читал ему всегда <...> отрывки из какой-нибудь летописи, из русской истории князя Щербатова, из "Ядра Российской истории" князя Хилкова, либо стихи Ломоносова, Хераскова, Кантемира, Сумарокова, Державина <...>»¹⁵. Е.А. Драшусова также вспоминала про своего деда-помещика: «Его настольной книгой были "Деяния Петра Великого" Голикова, и когда по воскресеньям собиралась к нему обедать его многочисленная семья, то нас, внучат, которых был легион, он заставлял по выбору прочитывать несколько страниц из его любимой книги <...>»¹⁶. А.Е. Розен писал о том, как в 1810-х гг. в поместье «после обеда отец отдыхал с час, и, пока не засыпал, я должен был читать ему или газету, или из книги <...>»¹⁷. Н.Г. Залесов вспоминал о том, как в конце 1830-х гг. «по временам к нам приезжала <...> воспитательница моя, тетка, страшная охотница до таинственных рассказов, и она меня заставляла по вечерам читать ей вслух романы г-жи Радклиф с описанием страшные подземелий и привидений»¹⁸. Н.А. Полевой, сын купца, писал про начало XIX в.: «Лет восьми я уже читал вслух — матери моей романы, отцу же библию и "Московские ведомости"»¹⁹.
 

         Тут сказывался определенный культурный стереотип: чтение (а тем более вслух) расценивалось как работа, и, соответственно, исполнять ее должно было лицо, обладавшее более низким статусом. Можно привести несколько примеров этого применительно к разным социальным сферам. И.К. Зайцев, который был крепостным в 1820-х гг., вспоминал про своего помещика: «Коли скучно ему, а читать лень или не может, посылает за мною; он уже знал, что я читаю недурно, и бывало по целым ночам читаю ему <...>»²⁰. Н.С. Соханская в своих мемуарах сообщает, что в 1834 г. в Харьковском институте благородных девиц дежурная воспитанница читала вслух начальнице Четьи-минеи ²¹. По воспоминаниям С. В. Капнист-Скалон, сенатор П.И. Полетика во время своего туалета заставлял камердинера читать вслух «Историю государства Российского» Карамзина ²². Наконец, фрейлина С.С. Киселева рассказывала А.О. Смирновой-Россет в 1838 г., что ездит в Петергоф зимой на неделю: «Император работает, а я ему читаю какой-нибудь роман или мемуары»²³.
 

35
        Широко было распространено тогда чтение литераторами своих произведений в кружках, салонах или на специальных званых вечерах ²⁴, а также в литературных обществах ²⁵.
 

          Не следует забывать также, что в тот период представители всех сословий в регулярно посещаемой церкви слышали чтение вслух богослужебных текстов.
 

       Подводя итоги, подчеркнем: сейчас печатный текст обычно воспринимается путем индивидуального чтения «про себя», и нередко по аналогии подобным же образом трактуется чтение и других исторических периодов. Однако применительно к прошлому подобный подход оказывается не совсем адекватным. Анализ исторических источников (воспоминаний, переписки, рисунков, картин и др.) показывает, что в первой половине XIX в. печатный текст воспринимался на слух не менее, а возможно, и более, часто, чем путем чтения «про себя».



1 Riesman В The Oral Tradition, the Written Word and the Screen Image. Yellow springs, 1956. Р. 24.
2 Панаев В.И. Воспоминания // Вестник Европы. 1867. Т. 3. С. 213.
3 Инсарский В.А. Половодье. СПб., 1875. С. 265, 268.
4 Семенов-Тян- Шанский П. П. Мемуары. Пг., 1917. Т. 1. С. 84.
5 Сеченов И.М. Автобиографические записки. М., 1945. С. 11.
6 Водовозова Е.Н. На заре жизни. М., 1987. Т. 1. С. 53.
7 Вагнер Н. Как я сделался писателем? // Рус. школа. 1892. № 1. С. 34.
8 Чалый М.К. Воспоминания. Киев, 1890. С. 18.
9 Бобков Ф.Д. Из записок бывшего крепостного человека // Исторический вестник. 1907. № 5. С. 448.
10 Цит. по: Писатели-декабристы в воспоминаниях современников. М., 1980. Т. 2. С. 42.
11 Пантелеев Л.Ф. Воспоминания. М., 1958. С. 221. О чтении вслух в среде художников см.: Ракова М.М. Круг чтения русского художника первой половины XIX в. // Русское искусство нового времени: Исследования и материалы. М., 2000. Вып. 6. С. 170—172.
12 Дмитриев М.А. Главы из воспоминаний моей жизни. М., 1998. С.282.
13 Кренке В.Д. Быт саперов 50 лет назад // Исторический вестник. 1885. № 8. С. 290.
14 Буслаев Ф. И. Мои воспоминания. М., 1897. С. 61.
15 Свербеев Д.Н. Записки. М., 1899. Т. 1. С. 51.
16 ***[Драшусова Е.А.] Жизнь прожить не поле перейти // Рус. вестник. 1881. № 9. С. 120. См. также: Печерин В.С. Оправдание моей жизни // Наше наследие. 1989. № 3. С. 97.
17 Розен А.Е. Записки декабриста. Иркутск, 1984. С. 64.
18 Залесов Н.Г. Записки // Рус. старина. 1903. № 4. С. 45. О чтении вслух старшим родственникам см. также: Бакунин М.А. Собр. соч. и писем. М., 1934. Т. 1. С. 82; Арсеньев И.А. Слово живое о неживых // Исторический вестник. 1887. № 1. С. 71.
19 Полевой Н.А. Автобиография // Николай Полевой: Материалы по истории русской литературы и журналистики тридцатых годов. Л., 1934. С. 83.
20 Зайцев И. К. Воспоминания старого учителя // Рус. старина. 1887. № 6. С. 666.
21 Соханская Н.С. Автобиография. М., 1896. С. 22, 32.
22 Капнист -Скалон С.В. Воспоминания // Записки и воспоминания русских женщин XVIII — первой половины XIX века. М., 1990. С. 330.
23 Смирнова- Россет А.О. Дневник. Воспоминания. М., 1889. С. 235.
24 См., напр.: Литературные салоны и кружки: Первая половина XIX века. М.; Л., 1930; А.С. Грибоедов в воспоминаниях современников. М., 1980. С. 101, 107—109; А.С. Пушкин в воспоминаниях современников. М., 1974. Т. 2. С. 9, 27-29, 39, 151.
25 См., напр.: Базанов В. Вольное общество любителей российской словесности. Петрозаводск, 1949; «Арзамас»: Сборник. Кн. 1—2. М., 1974; и др.