Дмитрий Александрович Ольшанский
психоаналитик (г. Санкт-Петербург)
http://www.katooshka.ru/sp_page2.htm

Статьи из словаря психоанализа

Пасс   Любовь   Фантазия   Хора   Интроекция   Форклюзия   Объегра

Психоаналитическая школа

        Психоаналитическая школа – объединение психоаналитиков, близких по своих теоретическим взглядам, клинической технике и этическим принципам. В силу того, что аналитическое знание не может развиваться и распространяться через университетскую, научную или медицинскую систему, школа является оптимальным образованием, в котором – через личный анализ, семинары, картели и клинические ателье – возможно обнаружение знания в его субъективном измерении, исключающее простую передачу от учителя к ученику. Отличительной особенностью школы является дискурс, содержащий не только теоретические выводы, но и предполагающий особое отношение к субъекту в аналитическом процессе, собственную технику психоанализа и способ осмысления клинического материала и формы работы с ним.

       Так, например, некоторые школы допускают презентацию клинических случаев внутри рабочей группы, исключая из этого рассмотрения позицию аналитика, тогда как другие признают только супервизорскую практику, считая, что симптом непосредственно связан с переносом, а презентация влечёт разрушение отношений в трансфере, поэтому клинический случай нельзя рассматривать в отрыве от позиции аналитика.

      Школа представляет собой специфическую форму циркуляции психоаналитического знания. В отличие от Фройда, стремившегося к распространению знания о психоанализе через институты, организации и библиотеки в рамках одной структуры – Международной Психоаналитической Ассоциации (IPA) – её филиалов в разных странах, Лакан практиковал качественно иной способ передачи аналитического знания. Его школы являлись подвижными сообществами, объединяющими коллег внутри одного дискурсивного поля, – что сближает аналитические школы с «invisible college» Томаса Куна, – претерпевающими изменения вслед за развитием аналитического дискурса. Сам Лакан, таким образом, создал, разделил и в последствии распустил несколько психоаналитических школ.

       На сегодняшний день в мире насчитывается более 50 ведущих международных психоаналитических школ, созданных учениками, последователями и наследниками Лакана: около 20 из них имеют центр во Франции, и около 30 – в Латинской Америке (в Уругвае, Аргентине, Бразилии, Венесуэле и Мексике). Среди наиболее крупных школ можно назвать Школу Международной Лакановской Ассоциации (ALI), Школу Лакановского Психоанализа (ELP), Школу Психоанализа Зигмунда Фройда (EPSF), Школу Общества Фройдовского Психоанализа (SPF), Новую Лакановскую Школу (NLS), Школу Лаканова Поля, Школу Фрейдова Дела, Школу Фрейдова Круга, часть из них имеет представительства России и сотрудничает с российскими психоаналитиками.

Пасс (прохождение)

         Пасс (прохождение) – особая процедура инициации, принятая в отдельных лакановский школах. Кандидат, претендующий на совершение пасса, должен представить результаты своего личного анализа в форме целостного случая перед несколькими членами школы которые, в свою очередь, должны передать, спасовать, этот случай более высокой инстанции – картелю школы. Последняя и принимает окончательное решение об успешности совершённого пасса и информирует кандидата о своём решении, принимая во внимание специфику и сингулярность представленного им случая.

        Пасс не обязательно маркирует окончание анализа, после прохождения пасса кандидат в праве продолжить личный анализ, а равно не предполагает получение членского статуса в школе, на который – в исключительных случаях – могут претендовать люди, не имеющие личного анализа: как правило, переводчики, филологи и комментаторы текстов. После успешного прохождения пасса, кандидат получает признание и право иметь собственную аналитическую практику.

         Впервые процедура пасса была предложена Лаканом в выступлении «Une procédure pour la passe» 9 октября 1967 года и детально разработана в конце 1960-х не только как аналитическое событие, но и как политический акт, противопоставивший таким образом дидактический анализ Лакана многоступенчатой системе тренинга (600 часов личного анализа – 400 часов стажа – 400 часов супервизий), принятого в Международной Психоаналитической Ассоциации (IPA). Становление психоаналитика, – по мнению Лакана, – не может быть объективированной и стандартной для всех процедурой получения статуса, поэтому пасс, – как акт обретения сингулярности, – изначально мыслился Лаканом как де-институциализация психоаналитического опыта.

         По этой причине ряд лакановских школ и групп сегодня не признают процедуру пасса, полагая процедуру признания со стороны Другого факультативным шагом в профессиональном становлении аналитика, не поддерживая функцию передачи знания и контроля за качеством дидактического анализа, осуществляемую картелем школы и считая аналитическое знание – в отличие от научного – не подлежащем верификации и проверке. Производство нового знания о субъекте вообще не является целью психоанализа, а каждый аналитический акт сингулярен настолько, что невозможно отыскать – и тем более институцианализировать – его общий знаменатель или эталон.

Любовь

Формула гласила: любить – значит давать то, чего не имеешь, и не давать то, что имеешь. Я не буду возвращаться к причинам, по которым я эту формулу вам сообщил, но верьте, что это именно так, и пользуйтесь этой формулой как ключом, как маленькой подъемной площадкой, которая, стоит вам дотронуться до нее рукой, немедленно поднимает вас на нужный этаж, даже если вы в ней ничего не поняли - впрочем, оно и лучше, если вы в ней ничего не поняли. Любить – значит давать нечто кому-то, кто может то, о чем идет речь, как иметь, так и не иметь, но в любом случае даете вы то, чего у вас заведомо нет. В то время как собственно давать - тоже означает давать, но давать то, что у вас есть. В этом вся разница.
 

– Жак Лакан. Семинар «Образования бессознательного», лекция 29 января 1958
 

Определение любви у Лакана – любить – значит давать то, чего не имеешь – это христианское определение, то есть определение невозможного. Мы хорошо понимаем это определение и можем согласить с ним, даже не будучи христианаными. Но что это значит, давать то, чего не имеешь? – Это, естественно, значит давать не то, что я могу иметь, то есть ничего из того, что может принадлежать мне, ничего из того, что можно взять и отдать другому. То есть давать ни какую-то вещь и ни самого себя. Опять же, если бы я мог отдать себя, это значило бы, что я сам принадлежу себе как вещь. То есть это определение говорит нам, что любовь состоит в том, чтобы отдавать ничто, то, что вообще не относится к вещам, не относится к объектам, если угодно, но относится к субъектам. Для меня это определение значит давать другому то, что ни при каких обстоятельствах не может стать моей собственностью, как, например, моя собственная персона, то есть давать то, что находится по ту сторону или за пределами самого субъекта. По-немецки можно сказать, что смысл любви в заброшенности самого себя. Любовь представляет нам всю невозможность быть самим собой.
 

– Жан-Люк Нанси. Лекция в European Graduate School (2001):

Лакан часто говорил, что «любить – это давать то, чего не имеешь». А это значит, что любить – это признавать свою нехватку и передавать её другому, помещать её в другого. Это значит не давать то, что имеешь, будь то блага или дары, это значит давать что-то иное, то есть то, чего у тебя нет, что находится по ту сторону тебя самого. Поступать так – значит признавать свою нехватку, свою «кастрацию», как говорил Фройд. И это сущностно женское. Любить можно лишь находясь в женской позиции. Любовь оженствляет. Поэтому мужская любовь всегда выглядит немного комично. Но если мужчина слишком боится насмешек, это говорит о том, что он не уведен в своей мужественности.

– Жак-Ален Миллер. Interview to the French Edition of Psychologies Magazine, October 2008, Issue 278, P. 118

Если предположить, что говоря о любви как даре того, чего ты сам не имеешь, Лакан имеет в виду нехватку бытия субъекта, то такое понимание любви мало чем отличается от желания, которое также структурировано нехваткой. В этом случае, теряется какая-либо специфика понятия любовного опыта; влюблённый ничем не отличается от актёра, учёного, верующего или любого иного невротика, желание которого отчуждено и помещено в другого. Любого иного субъекта, который изначально выглядит комично, о чём говорит ещё Гегель в «Эстетике», поскольку ищет на стороне другого того, чем там нет и в помине: «комична всякая субъективность».

Лакан же, напротив, разделяет желание и любовь, понимая последнюю именно как дар: любить – это не просто пассивно воспринимать и поддерживать свою нехватку, а дарить эту нехватку, принимать на себя контрабандистский риск перепродавать то, что тебе самому не принадлежит, риск, связанный с прекращением не только самой логики владения, но и с выходом за пределы своей субъективности. Опыт любви позволяет найти нечто по ту сторону самого себя, нечто более себя, поэтому для Лакана он неотделим от психоанализа.

Давать то, чего не имеешь – это и значит передавать обжигающую пустоту Вещи, das Ding, которая «в тебе более тебя», Вещи как объекта-причины-вдохновения. Помещать в другого не объект желания, а обнаруживать отсутствие этого объекта, ту промежность Реального, которая разверзается между субъектом и объектом. Соприкасаться с Реальным посредством другого, с обличённой в другого пустотой – вот, что представляет из себя опыт любви.

Фантазия

«Когда мы говорили, что появление способности фантазировать относится к периоду аутоэротизма, мы подчёркивали связь между фантазией и желанием. Но фантазия конструирует не объект желания, а его сцену». Жан Лапланш и Жан-Бертран Понталис. Fantasme originaire, fantasmes des origines, origine du fantasme / Les Temps Modernes, No. 215, 1964. P. 1868

То есть фантазия – это не замещение реального объекта вымышленным, а разыгрывание его отсутствия, во всей двусмысленности этого слово: фантазия представляет собой как протезирование объекта желания, поэтому она вообще не имеет дела с оппозицией реальное/вымышленное, так и спектакль. Цель фантазии состоит не в удовлетворении желания, а в его выстраивании, которое заданно уже самим отсутствием объекта, поэтому фантазию и стоит понимать как сцену желания. Можно заключить, что любой объект – настолько насколько он связан с желанием – является фантазийным.

Фантазия является механизмом скорби и возможна она лишь в результате принятия отсутствия объекта и попытки отсутствие это репрезентировать. Фройд часто говорит о регрессии к первосцене как о «фантазировании назад», однако, любая фантазия имеет ракоходное движение, пытаясь задним числом реконструировать сцену утраты.

Хора

Хора – понятие Юлии Кристевой, обозначающее до-личностное и несимволизируемое пространство субъекта, стадию психического развитии до вовлечения в стадию зеркала. Кристева вводит понятие хоры в связи в «первичным процессом» Фройда, который управления распределением и конденсацией энергий и их описанием. Хора является той «органической фазой» языка, когда означающее и означаемое ещё не существуют в разделённом виде, не образуют устойчивого канала обмена сообщениями между психическими инстанциями, который Фройд называл принципом удовольствия.

«Хорой мы называем невыразимую целостность субъекта, созданную влечениями и их застоями в их движении» [Kristeva J. Le révolution du langage poétique. Paris: Seuil, 1974. P. 25].

Таким образом, хора является не просто целостностью дознакового бытия субъекта, такой же мифической как и материнское тело, но и одной из логических фаз в судьбе влечений, о котором Лакан говорит в семинаре «образования бессознательного», когда закон ещё вступил в силу. Она является тем нулевым моментом истории, от которого и берёт своё начало хроно-логия субъекта.

Кристева заимствует понятие хоры у Платона, который в диалоге «Тимей» вводит его для обозначения «материнского пространства», в котором ещё отсутствует именование, закон и сам индивид. Платон говорит о хоре как о том, что «дарует обитель всему рождающемуся», но сама она является незаконнорождённым местом, местом, отрицающем топологию, различение и отцовский закон. То есть хора является тем местом, где ещё не стояла нога Другого. В ординарном смысле, в греческом языке «хора» означала неосвоенную территорию за пределами полиса, буквально, вне-социальное, не имеющее ни имени, ни статуса жизненное пространство. Вместе с тем, экономический потенциал полиса определялся именно заделом хоры, она представляла собой основной аграрный ресурс, который Кристева принимает в расчёт, когда говорит о хоре как о «месте заботы».

«Хора – это ещё не то, что представляет что-то для кого-то (т.е. это не знак) и не позиция, которая представляет нечто в отношении другой позиции (т.е. не означающее), но то, что создаёт повод для позиции означающего. Не модель и не копия, хора являет собой фигуративность языка, его зрительность и соотносится она лишь с вокальным или кинетическим ритмом … Хора представляет собой модальность значения, в котором лингвистический знак ещё не артикулирован как отсутствующий объект и как водораздел между реальным и символическим». [Kristeva J. Le révolution du langage poétique. Paris: Seuil, 1974. P. 26].

Есть основания проводить параллель между «хорой» Кристевой и «Вещью» Лакана, поскольку именно в это время – в семинаре 1976/77 «L'insu que sait de l' une-bévue s 'aile a mourre» – он ссылается на работы Кристевой. Лакан описывает das Ding как не подпадающую под действие символизации или картографирования, находящийся на горизонте самого субъекта и являющийся ему как нечто атопическое, потустороннее, но, вместе с тем, всегда присутствующее незримо и возвращающееся на прежнее место. Именно близость к «Вещи» и подвигает субъекта на символизацию своего бытия, запускает работу означающего.

Интроекция

Интроекция – понятие Шандора Ференци, предложенное им в работе «Интроекция и перенос» (1909) в качестве антонима проекции. Он определяет интроекцию как появление объекта в Я.

Вместе с тем, в теории психоанализа вряд ли вообще можно говорить о противонаправленных механизмах, ведь в бессознательном – поскольку оно вообще не знает отрицания – доминируют механизм последействия, а не противодействия, то есть возвратное движение. Влечения консервативны и всегда движутся к проторенными руслами, и подчиняясь принципу навязчивого повторения. На этом основании нельзя говорить о противопнаправленности каких-либо механизмов или либидинальных потоков. Равно как мазохизм не является инверсией садизма, а невроз обратной стороной извращения, так и интроекцию нельзя противополагать проекции. Эту несоположенность двух механизмов можно обнаружить уже у Ференци, когда речь идёт о прохождении через инстанцию Я объектов внешнего мира в качестве фантазий и бессознательных представлений. Проекция связана с распространением воображаемых представлений на других, тогда как механизм интроекции – пролагая новые пути – работает на «возникновение объекта», что предполагает качественно иной акт, акт символизации.

В отличие от Авенариуса, который пользуется понятием «интроекция» в эмпириокритицизме для обозначения непосредственного эмпирического переживания другого, Фройд называет интроекцию одним из источников идентификации, и тем самым выносит её за рамки простой эмоциональной привязанности к другому. В работе «Массовая психология и анализ Я» (1921) он говорит об интроекции утраченного объекта, то есть речь идёт не о выстраивании образа другого и его поглощении, а о символизации утраты; объект может быть интроецирован только в форме замещающего его представления. Объект может появиться во внутреннем мире человека только в результате символизации утраченного элемента реального. Не удивительно, что именно в работе «Скорбь и меланхолия» (1917) Фройд говорит об интроекции объекта в Я, и образовании, таким образом, новой инстанции «Ichkritik»: «Таким образом, утрата объекта превратилась в утрату я, а конфликт между я и любимым человеком – в конфликт между критическим я и я, изменившимся в результате идентификации», – говорит он.

Лакан многократно отмечает, что механизм интроекции принадлежит символическому регистру и, по этой причине, не является противоположностью проекции, которая является воображаемым механизмом.

В том значении, в котором мы используем его в анализе, слово "интроекция" не противоположно проекции. Как вы заметите, оно используется лишь тогда, когда речь идет о символической интроекции, и ему всегда сопутствует указание на символический регистр. Интроекция всегда является интроекцией речи другого, что подразумевает измерение, совершенно отличное от измерения проекции. Опираясь на такое различие, вы можете провести разделение между тем, что является функцией Я и относится к порядку регистра дуального отношения, и тем, что является функцией Сверх-Я. Не случайно в аналитической теории их разделяют и считают, что Сверх-Я, подлинное Сверх-Я, является вторичной интроекцией по отношению к функции идеального Я.

Жак Лакан. Семинар: «Работы Фройда по техние психоанализа», лекция 14 февраля 1954

В статье «Ведение лечения» (1958) Лакан называет интроекцию при переносе (у Ференци) в одном наряду с идентификацией со Сверх-Я аналитика (у Стрейчи) и нарциссическим страхом (у Балинта). И хотя все три понятие он считает понятия он считает негодными для описания работы переноса, тем не менее, он подчёркивает, что интроекция принадлежит символическому инструментарию и работает в одном направлении с формированием инстанции закона.

- Ferenczi S. Introjektion und Ubertragung (1909) / Jahrbuch fur Psychoanalyse und psychopath. Forsch. 1, 1910, p. 422 - 457

- Freud S. Masspsychologie ind Ich-Analyse (1921). / Gesammelte Werke. Chronologische Georduet. Fischer taschenbuch Verlag, 1999. XIII, S. 71 – 161;

- Freud S. Trauer und Melancholie (1917) / Gesammelte Werke. Chronologische Georduet. Fischer taschenbuch Verlag, 1999. III, S. 193-254;

Форклюзия

Форклюзия (forclusion) – термин Жака Лакана, изначально предложенный как перевод фройдовского механизма «Verwerfung» (отбрасывание), но затем – в рамках второй топики Лакана (1963-1976) – ставший самостоятельным психоаналитическим понятием.

Фройд говорил о трёх фундаментальных механизмах, которые задают структуру субъекта: отрицание (Verneinung) – в неврозе, отбрасывание (Verwerfung) – в психозе и отказ (Verleugnung) – в перверсии. Однако сам Фройд не всегда придерживался такой структурной дифференциации, когда, например, говорил об «отбрасывании страха кастрации» (Verwerfung der Kastrationsangst) в случае инфантильного невроза Сергея Панкеева. Исходя из теории Фройда, нельзя сделать вывод о том, что отбрасывание является исключительно психотическим механизмом, или что у психотиков нет отрицания и вытеснения.

Лакан же, напротив, предельно ясно обозначает «форклюзию» как психотический механизм, специфический способ отношения психотика с законом Имени-Отца, не знающий символического восполнения факта кастрации. Уже в семинаре «Фройдовская структура психозов» (1955/56) он говорит: «то, что подверглось Verwerfung, что оказалось вне символизации, структурирующей субъекта, всегда приходит к нему снаружи» [Lacan J. Le Séminaire. Livre III. Les structures freudiennes des psychoses. (1955/56). Paris: Seuil, 1981, P. 26]

Лакан заимствует термин «forclusion» из юридического словаря (поскольку и немецкое «Verwerfung» имеет правовое значение), где он обозначает процедуру, «с помощью которой приказывают чему-то свершиться, написаться, вступить в противоречие, провести расследование и другие подобные акты». Интересно, что в русском юридическом лексиконе тоже существовало слово, близкое по значению французскому и немецкому терминам. Понятие «вымороченное имущество», которое можно встретить и в Псковской судной грамоте (XI век), и Русской правде, обозначает состояние имущества, которое больше не может быть передано по наследству, поскольку наследник вовремя не заявил о своём праве собственности, поэтому оно отчуждается в пользу казны. В этом выражении схватываются два основные значения (изгоняющий и темпоральный), которые Лакан вкладывает в понятие форклюзии: «вымороченное имущество» отторгается в княжескую казну и уже не может быть востребовано обратно по истечении установленного срока. «Прошлое станет прошлым, – пишет Рабинович, – только после того, как срок истечет: именно настоящее будет производить прошлое. Подобно тому, как след, оставленный ногой, очерчивает шаг, так и подвергшееся форклюзии (le forclos) образует задним числом дыру в сказанном, которое оно подтверждает». [Rabinovitch S., La forclusion. Emfermés dehors. Paris: Erès, 1998. P. 15]. Так и ребёнок может востребовать функцию Имени-Отца только в течение какого-то отведённого Другим срока, после чего кастрация уже не может свершиться, и то, что должно было стать фаллическим (вынесенным за скобки) означающим, становится означающим «вымороченным», отброшенным.

Объегра

Объегра (объект-игра, фр. objeu, от objet, объект и jeu, игра) – понятие современной эстетики, введённое Франсисом Понжем для обозначения процесса становление объекта в игре.

Дональд Винникотт полагает, что объект не предзадан в виде внешней реальности, но должен быть создан самим субъектом, а механизмом этого творения объекта является игра. «Объект создан, а не найден, – говорит он, – Но объект прежде должен быть найден, чтобы его можно было создать. Это надо принять как парадокс». Иными словами, включаясь в игру, объект становится уже найденным, вписанным в систему отношений, а значит, поименованным. Игра не ищет, она всегда находит объект, сообщая ему некий статус, создаёт для него место внутри мира. Таким образом, игра вносит в мир первичную дифференциацию внешнего и внутреннего и порядок обмена между ними, создаёт систему различий, которую и можно назвать объектной реальностью.

«The object is created, not found. Yet the object must be found in order to be created. This has to be accepted as a paradox». Winnicott D.W. The Maturational Processes. London: Hogarth Press, 1965. P. 181

Пьер Федида в книге «Отсутствие» говорит об объегре применительно к игре Fort/Da, описанной З. Фройдом в работе «По ту сторону принципа удовольствия». При помощи символизации скорби, объегра позволяет вписать утрату значимого объекта в историю становления субъекта. Федида определяет объегру как встречу вещи и слова. С одной стороны, слово замещает объект, «убивает вещи», если выражаться словами Гегеля, но в то же время, оно создаёт ту объектную реальность, которая поддерживает своё постоянство.

«Le jeu invente la place pour l'absence». Fédida P. l’Absence. Paris: Seuil, 1978. P. 97

Всякая вещь появляется в тот момент, когда она начинает занимать пространство, то есть, обретает своё место по отношению к пустоте, вычленяется из предметного мира, занимая одну из сторон в диалектике наличия и отсутствия, включаясь в игру Ford/Da. Как говорит Федида, игра как раз «изобретает место для отсутствия», того отсутствия, которое и «даёт начало всякому объекту». Игра создаёт пустоту, формат, место, одним словом, то психическое пространство, в которое может быть помещён объект.

Лит.:
Autour de Pierre Fédida. Regards, saviors, pratiques / Sous la direction de Monique David-Ménard. Paris: PUF, 2007;
Fédida P. l’Absence. Paris: Seuil, 1978;
Lacan J. Le Séminaire: La relation d'objet (1956/57). Paris: A.L.I., 2007;
Searles H.F. The Nonhuman Environment. N.Y.: International UP, 1960;
Sechehaye J. Symbolic Realisation. N.Y.: International UP, 1951;
Winnocott D.W. The Maturational Processes and the Facilitating Environment. London: Hogarth Press, 1965;
Winnocott D.W. Playing and Mothering. London: Hogarth Press, 1970

Словарь Группы Лакановского Психоанализа
http://katooshka.ru/functions/glossary/glossary.php

(предложено автором)