|
На
следующей странице:
И. Свенцицкая.
Доносчик и философ
[Практика доносительства в Римской империи I — II вв.]
С. В. Васильев
О функциях «соков» в связи с проблемой древнерусских «ябетников»
и «ябедничеством» Судебника 1497 г.
Исследования по истории средневековой Руси. М.; СПб. 2006, с.
101-112
В Псковской Судной грамоте (далее —
ПСГ) весьма распространенным является глагол «сочить». «Сочить» означает
«обвинять», «предъявлять иск». «...А кто учнет сочить на ком бою...», «...имет
сочить съсудного серебра...», «...имут сочить долг по доскам...», «...сочит
торговых денег по доскам...» — так определяет ПСГ различные варианты судебных
исков. Иск по ПСГ мог предъявлятся «взаклич»: «взаклич сочит своего найма»,1
что является аппеляцией к общине-миру, призывом на который должен был
откликнуться каждый.2 Здесь мы сталкиваемся с отголоском того
времени, когда сама община отправляла правосудие.3
Глагол «сочить» имеет один корень с известным как Судебнику Казимира, так и I
Литовскому Статуту (далее — ЛС) специальным должностным лицом — «соком».
Судебник Казимира употребляет формулу «сок усочит»,4 т. е «укажет»,
«покажет». По ЛС сок идет «следом» и занимается поиском пропавшей вещи («лица»)
и обыском («трушением дома»).5
В современном болгарском языке «сочити» означает «показывать», «указывать»,
сербо-хорватском — «разыскивать и изобличать преступника», в
белорусском — «сачыць» — «следить», «выслеживать», в русском языке, по Словарю
В. И. Даля, — «искать», «следить», «сочевая собака» — «ищейка», «гончая».6
---------------------------------
1 Российское законодательство в Х-ХХ вв.: В 9-ти т. М., 1984. Т. 1:
Законодательство Древней Руси. С. 335, ст. 9 (далее — РЗ).
2 Сыромятников Б. И. Очерк истории суда в древней и новой России // Судебная
реформа. М., 1915. Т. 1. С. 47-48.
3 Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота и ее время. Л., 1980. С. 58.
4 Владимирский-Буданов М. Ф. Хрестоматия по истории русского права. Ярославль,
1872. С. 46, ст. 16, 17, 18.
5 Статут Великого Княжества Литовского 1529 г. Минск, 1960. С. 134 (далее — СВКЛ).
6 Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1981. Т. 4. С.
286 (далее — Даль).
101
«Сок» известен и праву других
славянских народов, широко представлен он у чехов, однако здесь не может идти
речи о заимствовании «института соков» в Великом Княжестве Литовском (далее —
ВКЛ). Судебник Казимира в статьях «о соке» ссылается на старый порядок, обычай.7
Чем же занимались данные должностные лица у славянских народов?
Ф. И. Леонтович писал, что «по старочешскому праву сок относился к числу низших
урядников, специально занимавшихся так называемым сочением, т. е отысканием и
выдачею воров и покражи, а также показанием следов вора». Древнейшее значение
сока у славян, по мнению автора, было следующим. «Соки» следили за
преступлениями, доносили о преступлениях и являлись на суд в качестве
обвинителей.8 В 70-х гг. XX в. к подобной же точке зрения пришел
польский историк права Ю. Бардах, который на основе анализа обширного
сравнительно-исторического материала пришел к выводу, что сок — специальное лицо
в практике процесса, занимавшееся разысканием пропавшего имущества или
преступника и одновременно выступавшее в качестве особо важного свидетеля на
суде».9
В западнорусских землях, как указывает И. П. Старостина, «лицо, сообщившее
потерпевшему сведения об объявленном преступлении, называлось соком, а то, что
он сообщил, обозначалось глаголом „сочить"».10 В качестве примера можно привести
документ начала XVI в., начинающийся словами: «А коли будет человек или холоп
или роба на государя своего сочити...».11
В исторической литературе «сока» принято отождествлять с ябетником Русской
Правды (далее — РП).12 Интересно отметить, что в современном чешском
языке «сок» — «противник», «враг», «клеветник», польском — «клеветник». Как
видим, в западнославянских языках это слово близко по значению русскому «ябеда».
В Судебнике 1497 г. «ябедничество» является преступлением и упоминается в одном
ряду с такими «лихими делами» как «татьба», «разбой», «душегубство». Если РП не
раскрывает значения ябедника, то Судебник 1497 г. не раскрывает значения
ябедничества.
-------------------------------
7 Старостина И. П. Судебник Казимира 1468 г. // Древнейшие
государства на территории СССР: Материалы и исследования. М., 1991. С. 260.
8 Леонтович Ф. И. Древнее хорвато-далматское законодательство. Одесса, 1868. С.
86.
10 Старостина И. П. Судебник Казимира 1468 г. С. 314-315.
11Ясинский М. Уставные земские грамоты Литовско-Русского государства. Киев,
1889. С. 190.
12 Каченовский М. О Русской Правде // Ученые Записки Императорского Московского
Университета. 1835. Сентябрь. № 3. С. 386; Леонтович Ф. И. 1) Русская Правда и
Литовский Статут// Университетские известия. Киев, 1865. № 3. С. 15; 2) Древнее
хорвато-далматское законодательство. С. 86; Мрочек-Дроздовский П. Н. О
древне-русских ябедниках (К вопросу об объяснении Русской Правды) // ЧОИДР.
1884. Кн. 1. С. 5 и далее; Греков Б. Д. Полица. Опыт изучения общественных
отношении в Полипе XIV—XVII вв. М., 1951. С. 137—139; Пашуто В. Т., Шталь И. В.
Корчула. Корчульский Статут как исторический источник изучения общественного и
политического строя острова Корчула XIII в. М., 1976. Против такого подхода
возражает И. П. Старостина, но мнению которой «не представляется убедительным
отождествление сока с ябедником, а также объяснение отсутствия сока в Древней
Руси тем, что аналогичные функции выполняли агенты велико-княжеской власти
ябедники» (Старостина И. П. Судебник Казимира 1468 г. ... С. 321).
102
ЛС знает также и термин «осочене».
Его смысл прямо противоположен глаголу «сочить» ПСГ. «Осочене» ЛС — это клевета,
ложный донос. ЛС называет «осочене явное або таемное, або таемное подозрение
неслушное». По ЛС тот, кто обвинил необоснованно в преступлении, должен понести
наказание, назначенное за это преступление: «тот хто на кого помовит, а не
доведет (т. е. не докажет) тым каранем сам мает каран быти».13
Судебник 1497 г. в ст. 8
говорит о ябедничестве в следующем контексте: «А доведут на кого татбу, или
разбой, или душегубство, или ябедничество или иное какое лихое дело, и будет
ведомый лихой, и боярину того велети казнити смертною казнью, а исцево велети
доправити изь его статка».14
Рассмотрим функции данных должностных лиц (соков, ябетников и др.) с тем, чтобы
определить их место и значение в правовой системе, а также попытаемся проследить
эволюцию, приведшую к появлению «ябедничества».
В ЛС сок — лицо, которое шло «следом», занималось поиском пропавшей вещи
(«лица») и обыском («трушением дома»). Ст. 2, Р. XIII ЛС гласит: «Которым
обычаем заставати мает лицо або след в чием дому. Тэж уставуем естли бы кому сок
вел або за лицом следом пришел в чий дом, а не мог мети вижа от того пана, чий
человек, або от повету, тогды мает при той стороне трести дом...».15
-------------------------------------
13 СВКЛ. С. 32. Аналогично ЛС ложный донос карает и Винодольский
Закон: «Если же кто-нибудь донесет на кого-либо в двор, но не будет в состоянии
доказать свой донос, да будет приговорен к тон же пени двору, к которой
приговорили бы того, который был бы обвинен, а обвиненный да будет свободен» (Ягич
В. Закон Винодольский. СПб., 1880. С. 84—85). Винодольский Закон употребляет для
обозначения ложного доноса фактически тот же термин, что и ЛС. Этот термин — «остачене»
(Буква «т», по мнению издателя, является ошибкой переписчика. Плата, которую
получал дознаватель называется в Винодольском Законе «осоке» (Там же. С. 84,
61). Это подчеркивает родство древней славянской юридической терминологии.
Сходная норма о наказании за лжесвидетельсво присутствует и в общегерманском
своде законов Каролине, утвержденном рейхстагом в 1532 г.: «Свидетели, коих
уличат в том, что они путем ложных и злостных свидетельских показаний подвергли
или хотели подвести невиновного под уголовное наказание должны быть подвергнуты
тому наказанию, которое они хотели навлечь своими показаниями на невиновного»
(Хрестоматия по истории феодального государства и права стран Европы. М., 1961.
С. 451).
В средневековой Испании ложный донос
наказывался по принципу талиона, справедливый поощрялся определенной платой (Варьяш
О. И. Донос и его социальная роль в эпоху рецепции римского права по
пиренейскому законодательству XIII—XIV вв. // Право в средневековом мире. СПб.,
2001. С. 212).
Можно предположить, что такое тождество норм о
клевете и лжесвидетельстве обусловлено общностью источника, вероятно,
римско-внзантийского права. Так, ст. 51. Титула XVII Эклоги гласит: «Клеветники
подлежат тому же наказанию какое надлежит за то, в чем они ложно обвинили»
(Эклога: Византийский законодательный свод VIII века / Вступ. ст., пер., коммент.
Е. Э. Липшиц. М., 1965. С. 73).
14 Российское законодательство Х—ХХ вв.: В 9-ти т. М., 1985. Т. 2.
Законодательство периода укрепления Русского централизованного государства. XIV—V
вв. С. 55 (далее — РЗ II).
15 СВКЛ. С. 124.
103
Как представляется, процедура
сочения родственна институту свода. Различие в том, что при своде потерпевший
сам занимался поиском пропажи, тогда как при сочении действовал посредством
соков. Об этом говорится в ст. 26 ЛС: «Тэж уставуем: естли хто иает трести чый
дом, будучи сведем або тэж через соков доведавшися лица, абы было в дому чием, в
коморе або в погребе найдено, тогды не сам истец, кому шкода, але стороннего
человека осмотревшы, абы ничего в ней не было, мает послано быти, абы лица
осмотрел...».16 РП в ст. 114 говорит: «Аже кто своего холопа сам досочится в
чьем-любо городе...».17 Эту статью РП прекрасно иллюстрирует новгородская
берестяная грамота № 109 (нач. XII в.), речь в которой идет о пропаже «робы»,
купленной в «Плескове». Автор грамоты сообщает: «А се ти хочоу коне коупив, и
княж моуж въсадив, та на съводы».18
За свою деятельность данные должностные лица получали определенное
вознаграждение. Приведем примеры. В южнославянском Статуте острова' Корчула
должностное лицо, родственное соку, именовалась accusator.19
Он занимался раскрытием преступных сообществ, в
частности пиратских шаек, и получал вознаграждение — половину денежного штрафа
или имущества преступника или сообщества.20 По
Винодольскому Закону 1288 г. (Ст. XLVIII),
пристав разыскивает и ловит скот, угнанный в татбе, за
плату.21
У южных
славян институт соков практически в неизменном виде существовал и в XIX в. Плату
для соков устанавливает «Обштий земальский законик Црногорский» 1855 г.: «Сок,
кои насочи судца митника, добиhе награде петдесет
талиера, а овие петдесет талиера треба узети у судаца митника и поступати с
ньими онако, како што осмо правило овог законика изговора».22
Институт
соков известен и обычному праву албанцев XVIII—XIX вв.
У албанцев данные должностные лица были и явными, и тайными, работали
как за вознаграждение — сродни частным детективам, так и на общественных
началах.23 По положениям обычного албанского права: «Всякий разговор
следователей с дознавателем происходит тайно», «Следователи дают
клятву, что не выдадут дознавателя до самой его смерти, если только он
сам не захочет раскрыться».24
--------------------------
16 Там же. С. 130.
17 РЗ. С. 72.
18 Зализняк А. А. Дрсвнеиовгородский диалект. М.,
1995. С. 235.
19 Обвинитель (лат.). Статут написан на латинском
языке.
20 Пашуто В. Т., Шталь И. В. Корчула... С. 104-105.
21 Ягич В. Закон Винодольский. С. 66.
23 См.: Памятники обычного права албанцев османского времени. М., 1994.
24 Там же. С. 181. 184.
104
Сходные отношения
просматриваются и в обычном праве народов Северного Кавказа, где выдача
преступников производилась также за денежное вознаграждение.25 Одна
из норм гласила: «доказчик принимает присягу
и бывает тайный и явный».26
В некоторых
славянских землях подобные должностные лица имели довольно высокий правовой
статус.27 Так, Полицкому Статуту XV—XVII вв.
известен институт прокураторов. Ст. 11 памятника предписывает избирать
прокураторов от 3-х «племен» с тем, чтобы они выполняли общинные
обязанности («да они отежу опђена дугована»).28 В далматских общинах,
в частности в Дубровнике, должности соков, аккузаторов, прокураторов были
выборными, а обвинение они основывали на свидетельстве общины.29
В
средневекой Чехии соки в своей деятельности опирались на соседей и
без их свидетельства не могли никого выдать.30
В Полицкой
должностной иерархии прокуратор занимал третье место после князя и воеводы. Как
отмечал Б. Д. Греков, по Статуту существовало два вида
прокураторов: высшие и низшие. Первые вели суд от имени князя.
На решения этого суда нельзя было подавать аппеляцию. Высшие прокураторы
являлись здесь блюстителями порядка, напоминая современные органы прокурорского
надзора. Низшие прокураторы выступали как частные
поверенные, «адвокаты», «детективы». Иск можно было возбуждать, как
лично, так и через прокураторов.31 Должники вправе требовать отсрочки
заседания суда «нека найду прокуратора, не умим сам говорити». Их деятельностью
было также «искати и прити се», т. е. заниматься поиском пропажи
и выступать в суде. В случае болезни можно было послать вместо себя
прокуратора («неговь прокуратор»).32 Интересно отметить, что и
в ЛС адвокат назван прокуратором.33
Институт
общественных защитников был известен и сербскому Законнику Стефана Душана XIV в.
Ст. 71 «О сироте» говорит следующее: «Сирота коя несть
яка прети или отпирати да дае пьрьца кои ке отпирати». («Сирота,
которая не в состоянии искать или отвечать (на суде), да представляет
защитника, который будет отвечать».)34 Как
отмечал В. Ягич, по Статуту острова Крка, обязанностью
«присежников» было «браните довице и сироте и такой
иних убозих люди».35
-----------------------------
25 Леолтович Ф. И. Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву
Северного и Восточного Кавказа. Одесса, 1882. Вып. II.
С. 160—161.
26 Гальперин С. Д. Очерки первобытного права. СПб.,
1893. С. 188—189.
27 Греков Б. Д. Опыт изучения общественных отношений в
Полине XIV—XVII вв. М.,1951. С. 215.
28 Леоптович Ф. И. Древнее хорвато-далматское... С.
87.
29 Пашу-то В. Т., Шталь И. В. Корчула... С. 103.
30 О жупных судах. Исследование г. Ирчека / Перевод с
чешского А. Штейнфельда // Архив юридических и практических сведений,
относящихся до России, издаваемый Николаем Калачовым. СПб., 1861. Кн. VI. С. 53.
31 Греков Б. Д. Опыт изучения... С. 217—218, ст. 21.
32 Там же. С. 137-138.
33 СВКЛ. С. 76, ст. 9, р. 6.
34 Зигель Ф. Законник Стефана Душана. СПб., 1872. С. 44-45.
35 Ягич В. Закон Винодольский. С. 25. По мнению А. Рейца, древнерусский ябедник
был присяжным (Рейц А. Опыт истории российских государственных и гражданских
законов. М., 1836. С. 409).
105
Прослеживаются определенные параллели
в функциях славянских правоохранителей (аккузаторов, прокураторов, соков) и
англосаксонских шерифов.
В раннесредневековой Англии на шерифов возлагались полицейские обязанности.
Шерифы, именовавшиеся также герефа, шир-герефа, избирались населением графства и
приносили присягу, являясь «охранителями мира».36 Изначально эти
должностные лица занимались только лишь поиском воров и украденного, однако с
течением времени их компетенция расширяется. К ним можно было обратиться с
требованием правосудия, они назначали срок слушания дела в суде, следили за
соблюдением судебного порядка, объявляли королевские указы и наблюдали за их
выполнением,37 организовывали население для преследования воров и
поиска похищенного, осуществляли контроль за деятельностью купцов, свидетельство
купли-продажи.38
И у славян, и у англосаксов данные лица изначально занимались лишь поиском воров
и украденного. Чем объяснить такое сходство?
Думается, что зарождение этого института можно отнести к тому времени, когда для
противодействия преступности существовали еще первобытные, примитивные
механизмы, как например: месть, саморасправа, вооруженный отпор и т. п.
Воровство же, как преступление тайное, в силу своей специфики вызвало появление
особых специалистов, занимавшихся поиском похищенного и выявлением воров.
Постепенно, по мере складывания представления о правонарушении, их функции
расширялись.
Интересный «юридический» обычай записал М. Забылин. «Если в доме случилась
пропажа и признаков никаких не было, кроме одного подозрения, то вызывали
ворожею или колдуна, и эти обличители присматривались к животу подозреваемого.
Как это производилось, неизвестно, но во всяком случае нужно предполагать, что
от этой ворожбы возникла пословица: плохо лежит — брюхо болит».39
Это, несомненно, отголосок дохристианских верований. Мы знаем, что князьям
принадлежали судебные полномочия. Но князья у языческих славян нередко выполняли
и роль верховных жрецов. Во многих славянских языках слова «жрец» и «князь»
звучат почти одинаково.40 Можно предположить, что в древности поиском
воров и украденного
---------------------------
36 Ковалевский М. М. История полицейской администрации. Прага,
1877. С. 76—79, 88, 97. Одним из названий этих должностных лиц у англосаксов
было также скермен (как будто созвучно славянскому сок. — С. В.).
37 Новгородская первая летопись под 6726 г. в известии о "гълке" и мятеже»
упоминает бирича ябетника, т. е. глашатая, состоявшего при данном должностном
лице. <...И бысть на зиму, побеже Матеи Душильцсвиць, съвязав моисеица бирицъ
ябетниць (курсив мой. —С. В.), новгородци же угопивъше и, яша и ведоша и на
Городище...», — говорится в летописи (Новгородская первая летопись старшего и
младшего изводов. М., 1950. С. 57—58 (далее — НПЛ)). Исходя из этого, можно
предположить, что, подобно шерифам, древнерусские ябетники также объявляли
постановления властей, контролируя, вероятно, и их выполнение.
38 Савело К. Ф. Раннефeодальная Англия. Л., 1977. С.
84—85.
39 Русский парод: его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия / Собр. М.
Забылиным. М., 1880. Ч. 3. С. 406.
40 Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 1983. С. 314.
106
занимались особые «ворожеи»-жрецы, которые затем и выдавали воров князю, судившему их при участии рода или племени. Поиск воров эти служители культа сопровождали, вероятно, магическими действиями, с тем, чтобы
вызвать подношения, жертвы богам и т. п со стороны заинтересованных
лиц.
Институт соков можно связать и с институтом «законоговорителей», «вещателей права», известным многим народам.41 Так, в раннесредневековой
Исландии на альтинге специальный законоговоритель оглашал право ежегодно.42 А на Северном Кавказе у народов кабардинской группы известен
«титул» «язык народа», дававшийся за доблесть, храбрость, участие в судебных разбирательствах, знание обычаев и красноречие.43
Обратимся теперь к рассмотрению древнерусских ябетников. Одной из
проблем является происхождение самого этого термина РП. Отметим, что
глагол «сочить» является по сути общеславянским и употреблялся он как на
Юге Руси, так и на Севере. Этот глагол встречается в новгородских берестяных грамотах.44 В более позднее время, во второй половине XVII в., в Белозерском у., в особых документах — «следовых записках» — употребляются выражения «след высочили», «высочили след».45
В связи с этим возникает вопрос: почему в РП присутствует «ябетник»,
а не «сок»?
О происхождении термина ябедник в прошлом веке была высказано убедительное предположение, что ябедник — это ославяненное германское слово, означающее должностное лицо:
Aembed (готск.) — должность, Embede
(датск.) — должность, Ambtman (нем.) — служитель.46 Эта точка зрения
разделяется и другими филологами.47 По мнению П. Н. Мрочек-Дроздовского, ябедники являлись не земскими, общинными, но княжескими соками,
в противном случае они удержали бы славянское название, как в южно-русских и западно-русских землях, где в Судебнике Казимира и Л С присутсутвует сок, а не ябетник.48 Н. А. Максимейко полагал, что ябетники в качестве
княжеских чиновников выступают лишь на Севере, в Новгороде, однако такой взгляд является спорным.49
-------------------------------------------
41 Леонтович Ф. И. Старый земский обычай. Одесса, 1889. С. 63—77.
42 Гуревич А. Я. Норвежское общество в раннее средневековье. М., 1977. С. 89.
43 Леонтович Ф. И. Адаты... С. 170-171, 194.
44 Черепнин Л. В. Новгородские берестяные грамоты как исторический источник. М.,
1969.С. 69, 356-357.
45 Гейман В. Г. «Сочсние следа» в Белозсрском уезде // Вопросы экономики и
классовых отношении и Российском государстве XII—XVII вв. М.; Л., 1960. С. 93—99.
46 Мрочек-Дроздовский П. Н. О древне-русских ябстниках... С. 3.
47 Брицин М. А. Из истории восточно-славянской лексики. Киев, 1965. С. 33. Можно
предположить, что на Севере Руси институт древних славянских соков подвергся влиянию
германского, иормаиского нрава, о чем и свидетельствует темни «ябедник», тогда как у
южных славян на данный институт повлияло римское право, о чем говорят термины «прократор», «аккузатор».
48 Мрочек-Дроздовский П. Н. О древне-русских ябетниках... С. 5, 18.
49 Максимейко Н. А. Опыт критического исследования Русской Правды (Краткой редакции). Харьков, 1914. Вып. 1. С. 23.
107
М. Ф. Владимирский-Буданов приводил Витебский привилей 1503 г., из
которого явствует, что «ябетники-ябедники» являлись должностными лицами и в это время, причем их должность носила общественный характер.
В случае злоупотребления со стороны чиновников наместнику предписывалось избирать в «подвойские» и «ябедники» «добрых людей», которые бы
мещанам «любы были».50 Мы видим, что «ябедник» обладал здесь достаточно высоким правовым статусом и являлся не государственным, но связанным с городским самоуправлением чиновником. К началу XVI в. относятся известия о смоленских «ябедниках», речь о которых пойдет далее.
Ябедники упоминаются и в новгородских берестяных грамотах. Несмотря на их скудные свидетельства, грамоты позволяют дополнить представления об этих должностных лицах. В грамоте № 235 (XII в.) некто Судита жалуется, что на него наслали «ябетника дова и пограбила мя в братни
долг».51 Речь здесь идет, по-видимому, о грабеже как конфискации с санкции судебных властей. На ябедников возлагались, таким образом, судебно-исполнительные функции. Это вполне соответствует юридическому порядку
того времени, при котором не было четкого разделения судебной и исполнительной властей.
В грамоте № 421 (сер. XII в.) содержится выражение «пошлю ябетника». Приведем ее текст. «От Боряте к Нежилу. Пойди сыну домовь, свободне еси. Пак ли не идеши, послоу на тя ябетник, я заплатил 20 гривн, а ты
свободен».52 В другой, более ранней грамоте № 12 (перв. пол. XII в.) из
Старой Русы сохранились слова «а я солю ябетенике» — «а я шлю ябетника»,53 т. е. присутствует та же формула. На этом сведения новгородских
берестяных грамот о ябедниках исчерпываются.
Однако эти сведения дают основание предположить, что ябетники выступали и как частные поверенные, действовали не только лишь как агенты государственной княжеской власти, но и как представители частных лиц
(«я шлю ябетника»). Это может свидетельствовать о том, что ябетники в
Новгороде могли служить как князю, так и общественным институтам.
Близкие аналогии такого порядка являет собой ПСГ. В качестве примера
можно привести ст. 25, в которой говорится о вызове обвиняемого на суд
особым лицом — «позовником». «Позовник» — либо княжий, либо псковский служитель, либо частный человек, нанятый истцом за свой счет.54
И. П. Старостина пишет, что и западнорусский «сок не был урядником, но
человеком, пользующимся общественным доверием, которого пострадавший
нанимал за свой счет для отыскивания пропавшего».55
------------------------
50 Владимирский-Буданоа М. Ф. Немецкое право в Польше и Литве. СПб., 1868. С.
116—117.
51 Зализняк А. А. Древненовгородский диалект. С. 308.
52 Там же. С. 259.
53 Там же. С. 284.
54 Алексеев Ю. Г. Псковская судная грамота. Псков, 1997. С. 64.
55 Старостина И. П. Судебник Казимира 1468 г. ... С. 312.
108
Перейдем к рассмотрению «ябедничества». Деятельность должностных
лиц такого рода как соки, ябедники и др. была связана, как уже отмечалось,
с обвинением, а также с получением денежного вознаграждения за свою деятельность. Вследствие этого, данные должностные лица могли использовать
служебное положение в своекорыстных целях, а также заниматься ложными
обвинениями, клеветой. Уже «Закон Судный людем» запрещает тайное доносительство: «Во всяку пьрю и клевету и шьпты достоить князю и судии
не послушати их бес свидетель мног». Эта норма присутствует во всех редакциях закона.56
В качестве примера одного из наиболее ранних проявлений «ябедничества» в восточнославянских землях можно привести данные древнейшей нов-
городской берестяной грамоты № 247 (XI в.). Текст этой грамоты сохранился не полностью, однако речь в ней идет о том, что «смерды» побили «клеветника». По мнению Л. В. Черепнина, речь в грамоте идет о поклепном
деле.57 «Клеветник» грамоты — возможно, лицо, родственное «соку» (ср.
«клевештин», «клевештарь» черногорцев). Само слово «клевета» означало
«обвинение» и проделало сходную эволюцию, но по-видимому, ранее.58
Сохранились слова: «а продаи клеветника того», которые можно истолковать, как призыв подвергнуть «клеветника» штрафу-«продаже». У албанцев дознаватель-сок в случае ложного обвинения оплачивал пропажу вместо
вора.59 У древних чехов ложных соков побивали камнями.60
Выше отмечалось стремление законодателей пресечь «ябедничество»,
оградить невиновных от ложных доносов. Исходя из этого, и ябедничество
Судебника 1497 г. можно объяснить как злостную клевету. Однако Судебник определяет за это преступление смертную казнь. Это побуждает
предпринять попытку более тщательного рассмотрения данного преступления Судебника.
Как отмечал П. Н. Мрочек-Дроздовский, в источниках первой половины
XVI в. ябедники выступают и как лжесвидетели в суде, и как простые обвинители, и как подстрекатели к мятежам — «кромольники», и в связи с «грабежом».61 Предшественниками ябедников в злоупотреблении своим служебным положением были тиуны, также обладавшие судебно-правовыми полномочиями.62
-----------------------------
56 Ганев В. Законъ Ссудный Людьмъ. София, 1959. С. 196.
57 Чсрспнии Л. В. Новгородские берестяные грамоты... С. 53; Зализняк А. А.
Древненовгородскнй диалект. С. 223.
58 Мрочек-Дроздовский П. Н. О древне-русских ябетниках... С. 5. О клеветниках,
как неких должностных лицах, повествует Новгородская Первая летопись под 6717 г.: <В лето 6717. Идоша новгородьци на Чьрнигов с князьмъ Костянтниом, позвани
Всеволодомь <...>. И Всеволод изимавс мужи их, и иссковав посла е в Володимирь, а самъ поиде
с новгородци и с клеветники (курсив мой — С. В.) поидс на Рязаиьскую волость...» (НПЛ.
С. 50—51).
59 Памятники обычного права албанцев османского времени. С. 28, 180.
60 О жупных судах... С. 42. По чешскому Статуту Отгона 1229—1237 гг., сок обвинял,
основываясь на свидетельстве соседей, а в случае ложного свидетельства побивался
камнями
61 Мрочек -Дроздовский П. Н. О древне-русских ябетниках... С. 9—13.
62 Заводская С. В. О значении термина <княж тиун» в XI—XIII вв. // Древнейшие государства на территории СССР: Материалы и исследования. М., 1976. С. 163. Ф. И. Леонтович
указывал, что основными в деятельности тиуна в Западной Руси были судебные
функции (Леонтович Ф. И. Крестьяне юго-западной России по литовскому праву XV—XVI столетий
// Университетские известия. Киев, 1862. 10. Отд. II. С. 19).
109
Как представляется, содержание ябедничества Судебника 1497 г. раскрывают следующие свидетельства источников, хронологически близких
Судебнику. Это — новгородская берестяная грамота № 307 первой половины XV в., свидетельство Новгородской Первой летописи, относящееся примерно к этому же времени, а также сведения о ябедниках смоленского привилея 1505 г.
В берестяной грамоте рассказывается о действиях ложных позовников.
Приведем ее текст. «Осподену Одреяну Михайловицю, осподену Мыкити
Михаиловицю, осподеже нашей Настасеи Михайлове жене челом бею хрестьяне избоищине. Здесе осподо у вашей вълости является позовнице у Горотъне, и зде является позовнице ложивы и зде осподо явлется рукописания
лживые. А переписывают вашь не требу. И деяк позовниции рукописаниа
лживые творяся. Печатале. И ва Парфе рукусаниуся.63 А хрестьяне вашь
вам своей осподе цолом бею». В переводе: «Господину Андреану Михаиловичу, господину Никите Михаиловичу, госпоже нашей Настасье Михайловой жене, челом бьют крестьяне из Избощ. Здесь господа появляются позовники в Городне. И здесь являются позовники лживые. И здесь господа
являются рукописания лживые. А переписывают ваше имущество неправильно. И дьяк позовничий и рукописания лживые творятся. Печатал (дьяк).
И в Парфе рукописания. А крестьяне ваши вам своим господам челом
бьют».64
По мнению А. В. Арциховского, наложение печатей совершалось, вероятно, ради вымогательства, лживые позовники — самозванцы. Слово
«печатале» говорит об опечатывании какого-то имущества. «Здесь они выехали на промысел целым коллективом, взяв с собой дьяка».65 Сходной
точки зрения придерживается и В. Л. Янин: «Приставы опечатывают имущество, предъявляя рукописания, т. е. какие-то официальные грамоты, на
которых они основывались в своих действиях. Но эти рукописания лживые,
подложные, подложные и сами приставы. Они организовались в жульническую артель, захватили с собой печати и грабят».66 В. Л. Янин, отмечая, что
приведенная грамота датируется при помощи дендрохронологии 1424—1446 гг., связал ее со следующим известием Новгородской Первой летописи
под 1445 г.:67 «А в то же время не бе в Новегороде правды и правого суда и
въсташа ябетницы,
------------------------
63 Так в тексте.
64 Зализняк А. А. Древненовгородский диалект. С. 565.
65 Новгородские берестяные грамоты (из раскопок 1956—1957). М., 1963. С. 140.
66Янин В. Л, Я послал тебе бересту... М., 1975. С. 113.
67 Там же. С. 113-114.
110
изнарядиша четы и обеты и целования на неправду и начаша грабити по селам и по волостем и по городу и беяхом и поруганье
суседом сущим окрест нас и бе по волости изъежа велика и боры и клятвы
всими людьми на старейшины наша и на град наш, зане не бе в нас милости
и суда права».68 Летописные «ябетники» выступают не как клеветники,
а, скорее, как разбойники.
Сведения о ябедничестве новгородских берестяных грамот и летописи дополняются известием смоленского привилея 1505 г.: «Такеж клали перед
нами третий лист отца нашого короля его милости, который его милость писал до пана Миколаяж Радивиловича о кривдах и новинах, которые месту
Смоленскому часу его держания делалися. На первей, что ся тычет (касается) ябедников, которые ходечи по месту людей соромотят и боем клепают и
заряживают заряды великие и коли хто бою, а любо и зарядов оттяжется от
того, пересуды великий на них наместники и окольничий в оный час бирывали, ино в том своем листе его милость писал, которые бы ябедники людей
дармо клепали боем, а любо заряды великие закладали, а пришодши на суд,
то ся не доищут ни бою ни зарядов, абы тих ябедников винами карано подле
их заслуги, который будет чого заслужил».69 О ябедничестве как о преступлении, связанном с подделкой документов и ложным обвинением, писал,
ссылаясь на смоленский привилей, еще М. Т. Каченовский.70
Ясна связь ябедников с обвинением, но теперь уже ложным («людей
соромотят»). Если в берестяной грамоте упоминаются лживые рукописания,
то в привилее также фигурируют какие-то документы-«заряды». Как в Смоленском привилее, так и в Новгородской летописи говорится, что ябедники
совершали насильственные действия.
Таким образом, ябедничество смыкается с откровенным разбоем. Надо
полагать, что именно поэтому в Судебнике 1497 г. оно стоит в одном ряду с
«лихими делами». Ябедничество представляется особым видом корыстного
преступления, сродни мошенничеству, а также злостному вымогательству,
сопряженному нередко с откровенным насилием и ложными обвинениями.
Корыстный мотив присутствует и в «осочене» ЛС: «а шло бы о горло або о
имене».71 Ябедничество, вероятно, являлось «профессиональным» занятием.
В связи с упоминанием в комплексе с ябедничеством ложных документов
необходимо отметить, что Л С, карающий очень мягко за государственные
преступления, очень сурово (сожжением!) карает тех, кто подделывает, а
так же заведомо использует официальные «листы и печати»,72 что можно соотнести со смертной казнью за ябедничество Судебника 1497 г.
---------------------
68 НПЛ. С. 425.
69 Цнт. по: Брицын М. А. Из истории восточно-славянской лексики. С. 36. См.
также: Ясинский М. Уставные земские грамоты Литовско-Русского государства... С. 175.
70 Каченовский М. О Русской Правде... С. 385.
71 СВКЛ.С. 32.
72 СВКЛ. С. 33, ст. 5, р. I.
111
Подделка актов и печатей — неотъемлемая часть мошеннических действий по русскому праву.73 Характерно, что во многих законодательных памятниках «ябедничество» и подделка документов тесно связаны. Приведем
примеры. Судебник 1550 г. упоминает «...или ябедничество или подписку
или иное лихое дело...». В Уставной земской грамоте волостей Малой Пенежки выйской и Суры Двинского у. указывает на «...ябедников, подпищиков, кто учнет ябедничать или руки подписывать...», в Стоглаве говорится:
«...и нарядных дел с ябедники не было же...».74
Судебник относит ябедников к «лихим людям». Понятие «лихо» означало на Руси беду в широком смысле, разорение, крупный материальный
ущерб.75 Примечательно, что замена «т» на «д» в слове «ябетник» произошла, по мнению филологов, под влиянием слова «беда».76 Лихие люди в понимании того времени — это преступники-рецидивисты, систематически занимающиеся преступным промыслом. В правосознании того времени лихие
люди мыслились как антагонисты всего государственного уклада, они вне
общества, вне православной правды, они не совместимы с русской жизнью
в широком понимании, что отразилось в пословице: «лихие люди — ненавистники добру».77 То, что ябедничество было именно корыстным преступлением, подтверждается и поговоркой, приведенной В. И. Далем: «Лучше
нищий праведный, чем богач ябедный».78
Интересно отметить, что сходно с Судебником 1497 г. подобное преступление классифицирует и Законник Стефана Душана в ст. 167 «о потворе»
(о мошенничестве): «Аще се обрете кои любо потворьник (курсив мой. —
С. В.), и ище кога потворомь лъжомь и обезомь, таковы да се каже како
тать и гоусарь». («Если кто-либо мошенник и ищет на ком-либо обманом ложью и клеветою, таковой да будет наказан как вор и разбойник».)79
В целом, появление такого преступления как ябедничество и в восточно-русских, и в западнорусских землях ВКЛ весьма показательно и свидетельствует о сходных кризисных явлениях в правовых отношениях в восточно-славянских землях. «Осочене» ЛС можно понимать не только лишь как наказание за клевету, связанное с оживлением римского права в эпоху Возрождения,80 но и соотнести с восточнорусским ябедничеством.
-----------------------
73 Фойницкий И. Мошенничество по русскому праву. СПб., 1871. С. 244.
74 РЗ II. С. 108, ст. 59; С. 231, ст. 19-20; С. 269.
75 Рогов В. Л. История уголовного права, террора и репрессий в Русском
государстве XV—XVII вв. М., 1995. С. 64-65.
76 Брицын М. А. Из истории восточно-славянской лексики. С. 34.
77 Рогов В. А. История уголовного нрава... С. 64—65.
78 Даль. Т. 4. С. 671.
79 Зигель Ф. Законник... С. 96—97. Интересно отметить, что в русско-литовских
актах начала XVI в. «клеветник» именуется «потварцем»: «...а любо слуга добре врожденный
шляхтич на пана своего што имет сочити, а не доведет ино нам того как потварцу (курсив
мой. — С. В.) казнити» (Ясинский М. Уставные земские грамоты Литовско-Русского государства...
С. 175). В «Привелеи всей шляхте обывателем воеводства киевского на некоторие права и
водности» 1507 г. говорится: «Такъже хто иметь на кого сочити, ино того сока с ним
поставит; а любо слуга добре врожсныи шляхтич на п(а)на своего што иметь сочыти а не доведеть
ино.нам того как нотварцу».
80 Юргипис Ю. Литовский Статут — памятник истории права и культуры Великого княжества Литовского // Первый Литовский Статут 1529 г.: Материалы Республиканской науч.
конф., посвященной 450-летию Первого Статуса. Вильнюс, 1982. С. 18.
112
«Ябедничество» не являлось исключительно лишь новгородским явлением, но весьма красноречивое свидетельство новгородского летописца дает
основания предположить, что оно пустило глубокие корни в Новгородской
республике и приняло там наиболее грубые, насильственные формы.
О. В. Мартышин полагает, что «ябедничество» как уголовное преступление
с ответственностью за это деяние оформилось еще до падения независимости
Новгорода. По мнению автора, «тон летописи позволяет предположить, что
ябедничество подвергалось не одному только моральному осуждению».81
Вообще же, в Новгородской земле к моменту падения ее независимости
широкое распространение получили разного рода противоправные действия.
В 1475 г. великий князь Иван Васильевич предпринял мирный поход на
Новгород и в ноябре того же года во время «городищенского стояния» судил
суд как глава единого Русского государства.82 Быть может, «ябедничество»
возникло как судебный прецедент именно тогда, во время «городищенского
стояния», а впоследствии было внесено кодификаторами в общерусский Судебник.
Подведем итоги нашим изысканиям. Их можно свести к следующим положениям:
1. Деятельность славянских «соков» находит близкие аналогии с функциями древних англосаксонских шерифов.
2. Постепенная эволюция привела к негативному восприятию «соков».
3. В западнорусских землях Великого княжества Литовского «сок» сохранял свое исконное значение вплоть до I Литовского Статута.
4. Можно предполагать, что древнерусские ябедники были не только
княжескими должностными лицами, но выполняли также роль частных поверенных, представителей
сторон, являлись общинными должностными лицами.
5. Ябедничество Судебника 1497 г. представляется особым видом уголовного преступления, а именно вымогательством, грабежом, сопряженным с
ложным обвинением, откровенным насилием, а также подделкой документов.
-----------------------
81 Мартышин О. В. Вольный Новгород: Общественно-политический строй и право феодальной республики. М., 1992. С. 285.
82 См.: Алексеев Ю. Г. К Москве хотим: Закат боярской республики в Новгороде.
Л., 1991. С. 100-104.
|
|
