Голодовка

Т. П. Селиванова

Голодовки как этикетная форма

Этикет у народов Южной Азии: Сб. ст. - СПб.: Петербургское Востоковедение, 1999, с. 215-228.

           Известны два вида добровольного отказа от пищи. Один из них — это пост, другой — голодовка. Пост имеет религиозные цели, а голодовка является обычно средством давления в сфере внерелигиозных, мирских интересов, своеобразным нарушением поведенческих норм.

           Нашему современнику не всегда понятно, каковы истоки этих акций, а также и то, что между ними в некоторых случаях трудно провести четкую границу. Обратим внимание на некоторую парадоксальность самого факта отказа от физиологического акта приема пищи для того, чтобы в одном случае осуществить служение высшим силам, а в другом — добиться социальной справедливости. Следует также отметить, что традиция поста распространена повсеместно, а голодовки приняты лишь в определенных культурах. Для ряда культур голодовка как средство давления абсолютно неприемлема.

          Корни добровольного отказа от пищи уходят глубоко в период детства человечества, когда голод, особенно сезонный, был регулярным нормальным фактором жизни общества. По всей вероятности, именно тогда было замечено изменение состояния сознания в связи с голодом, порой приводящее к галлюцинации и другим психическим явлениям, которые, как правило, воспринимались как реальные факты общения с духами и другими высшими силами. Видимо, таким образом голодание стало признаваться средством общения с потусторонними силами, а позже — обычной шаманской практикой и обычаем более развитых религий. От естественного самоограничения при хроническом недостатке пищи пост развился через узаконенные табу в вид религиозной аскезы ¹.
--------------------------
Enciclopaedia of Religion and Ethics / Ed. by J. Hastings. Edinburgh, 1909. Vol. V. P. 762-763.

216
          Цели поста разнообразны. Это акт покаяния и средство очищения, способ стимулировать провидение и метод усиления магического обряда и так далее. Происхождение поста комплексно, но в целом он используется для магических целей ¹.

         Не всегда можно с достаточной уверенностью провести грань между постом и голодовкой, а сами участники этих акций, несомненно, долгое время не ощущали между ними большой разницы. Голодовка имеет сходство и с ордалией в том, что объявивший ее человек, отказываясь от пищи, оказывается перед лицом высших сил, призывает их в свидетели, чем утверждает свою правоту.

          В Древней Индии «Брихадараньяка упанишада», например, рассматривала пост и тапас (элемент аскезы) как средства мистического постижения Атмана — высшего духа ². Индийские дхармашастры среди средств очищения, уменьшающих последствия греха, называли пост и неоднократно упоминали о нем как о сильном средстве для улучшения дурной кармы ³.

         В легендарной форме такие примеры можно встретить еще в эпосе. Из «Махабхараты» хорошо известна история Вишвамитры, который многие сотни лет провел без пищи и воды, совершая подвижничество. В результате ему удалось приобрести такую магическую силу, что он вынудил богов исполнить его желание и даровать ему, кшатрию по рождению, брахманство ⁴. Таким образом, изменив свою карму, Вишвамитра изменил свой социальный статус.

          Рассмотрим еще несколько примеров поста, упомянутых в «Махабхарате». Дурьодхана, один из братьев-кауравов, претерпел позорное пленение и был освобожден врагами-пандавами. Рассказывая об этом, он признает свое бесчестье и в раскаянии говорит: «Я [останусь] здесь и заморю себя голодом до смерти»⁵. В примечании к переводу Я. В. Васильков и С. Л. Невелева отмечают: «Самоубийство (в частности путем голодания) как антитеза позорного существования неудачника не раз упоминается в эпосе» ⁶. Добавим, что и в XX в. встречаются примеры умерщвления себя голодом в тяжелой жизненной ситуации. Супруги Мерварт описывают в своих путевых заметках инцидент, происшедший в цейлонской деревне с молодой женщиной. Она страдала в доме мужа от дурного обращения и решила отказаться от пищи и умереть. Жители деревни были взволнованы тем, что молодая Сугандхи «легла и собирается умирать», и сообщили этнографам, что «у сингалов, так же как, впрочем, у малайцев и индусов, это значит, что у человека было какое-то огорчение, после которого ему не хочется жить»⁷.
--------------------
1 Enciclopaedia of Religion and Ethics. Vol. II. P. 230; Vol. V. P. 759.
2 Брихадараньяка упанишада. М., 1964. IV. 4. 22.
3 Kane P. V. History of Dharmasastra. Ancient and Medieval Religions and Civil Law. Vol. 1-5. Poona, 1930-1958. Vol. 4. P. 41-56.
4 Махабхарата. Адипарва. Книга первая / Пер. с санскр. и коммент. В. И. Кальянова. М.; Л., 1950. 64, 20-29.
5 Махабхарата. Книга третья. Лесная (Араньякапарва) / Пер. с санскр., предисл. и коммент. Я. В. Василькова и С. Л. Невелевой. М. 1987. 238, 10—20.
6 Там же. С. 695.
7 Мерварт А. М., Мерварт Л. А. В глуши Цейлона (путевые заметки участников экспедиции Академии наук в Индии и на Цейлоне в 1914—1918 гг.) Л., 1929. С. 37—40.

217
            Голодание до смерти упоминается в «Махабхарате» неоднократно, но цели, преследуемые таким постом, могут быть различными. В пересказе сюжета из «Рамаяны» говорится, что обезьяны-помощники Рамы не в силах пересечь океан и добраться до Ланки. В глубокой печали они «уселись [на берегу] и решили умереть голодной смертью» ¹. А в «Книге о женах», когда вдовы и родственники оплакивают павших на поле брани, упоминается злодейское убийство «человека, совершенного духом, в то время, когда тот держал полный пост, чтобы уйти из жизни» ². Последний пример говорит о смерти от голода по обету. Этот способ медленного умерщвления плоти голодом без ее разрушения предпочитали джайны, которые видели в растянутом во времени умирании особый способ очищения от грехов ³.

         Само завершение жизни братьев-пандавов, победителей в эпической битве, заслуживает внимания. В комментарии к переводу XVII и XVIII книг О. Н. Крылова указывает, что в этих книгах «не единожды упоминается о добровольном решении вступить на смертную стезю (XVII. 1. 5, 17, 22). Способом достижения смерти герои избирают некий комплекс действий, называемый в тексте дхарма йоги, дхарма самоотречения (XVII. 1. 28; 2. 1, 3), составной частью которой является пост (XVII. 1. 27)» ⁴.

         Пандавы относятся к сословию кшатриев, но выбирают способ уйти из жизни, предписанный брахманам. Став йогами, они отрешаются от всего земного, направляются на север к горе Меру, где обитают боги. Они долго идут без пищи и воды, пока не падают замертво ⁵.

         По сути герои совершают религиозное самоубийство. Можно даже назвать это особым видом жертвоприношения, с одной стороны, и способом очищения от грехов — с другой.

          И наконец еще один пример поста-голодовки, который особенно интересен в контексте нашей темы. В поисках способа переправы через океан герой Рама решает обратиться к самому Океану: «Я обращусь к самому кладезю вод. Отказавшись от еды, я буду лежать на берегу, пока он сам не предстанет передо мной. Если же он не укажет мне путь, то я подожгу его своим мощным, неотразимым оружием» ^б. В данном случае пост способствует соединению с
^{----------------------
1 Махабхарата. Книга третья. 267, 33—45.
2 Махабхарата. Книга десятая. Сауптикапарва, или книга об избиении спящих воинов; Книга одиннадцатая. Стрипарва, или книга о женах. М., 1998. XI. 24. 11-16.
3 Thakur U. The History of Suicide in India. Delhi, 1963.
4 Махабхарата. Книга XVII: О великом исходе / Пер_ О. Н. Крыловой; Под ред. С. Л. Невелевой // Петербургское востоковедение. СПб., 1997. Вып. 9. С. 54—61.
5 Там же. С. 64.
6 Махабхарата. Книга третья. 267, 22—32.}
 

218
желаемым объектом, но преследует и еще одну цель — запугать Океан, надавить на него, то есть, по существу, это уже голодовка-давление, голодовка-шантаж, так как угрожает уничтожить объект в случае невыполнения требований. Океан действительно испугался, «с почтением» предстал перед Рамой, и цель была достигнута ¹.

         Известно, что шастры рекомендуют кратковременную голодовку (абходжана) или голодовку насмерть (прайа) как подходящее средство давления кредитора на должника — наряду с заточением в тюрьму, похищением или даже убийством родственников должника или его скота (иногда, впрочем, и скота, принадлежащего самому кредитору) или осадой дома должника. В комментарии к переводу «Дхармашастры Нарады» А. А. Вигасин и А. М. Самозванцев признают, что обычаи, когда «кредитор может сам голодать или перестать кормить своих слуг и детей ... хорошо засвидетельствованы различными индийскими источниками»². Голодовка кредитора, направленная против упрямого должника, проводилась у дома должника, где кредитор голодал до тех пор, пока не выполнялось его требование. В случае смерти кредитора должник считался его убийцей ³. Это напоминает кельтский обычай «голодовки против определенного лица», согласно которому один человек голодает «против другого», к кому предъявляется какое-либо требование; в случае смертельного исхода голодовки кровь падает на голову «ответчика» ⁴. При этом исследователи отмечают сходство в терминах аскетической практики кельтов и индийцев ⁵.

         Приведем в параллель чрезвычайно любопытные способы давления на должников, бытовавшие на Цейлоне в XVII в. О них есть свидетельство англичанина Роберта Нокса, который был там в плену и имел возможность изнутри наблюдать за жизнью местного населения:

         У них есть в обиходе забавный обычай возвращения долгов. А именно такой. Иногда они приходят в дом своего должника с листьями растения нейингала, из разряда ядовитых, и угрожают, что съедят этот яд и убьют себя, если тот не заплатит, что должен. Должник приходит от этого в ужас и, только чтобы другой не отравился, иногда даже продает собственного ребенка, дабы уплатить этот долг. И [делает он это] не столько потому, что дорожит чужой жизнью, сколько из-за страха за свою. Потому, если тот умрет от яда, другой, из-за кого он отравился, должен будет заплатить выкуп за его жизнь. Точно так же они угрожают убить себя и перед теми, с кем имеют тяжбу, и бывает, делают это. С той же целью они иногда прыгают с обрыва или вешаются или [другим способом] расстаются с жизнью, чтобы ввести своего противника в большие убытки ⁶.
-----------------------------
1 Махабхарата. Книга третья. 267, 22—32.
2 Дхармашастра Парады / Пер. с санскр. и коммент. А. А. Вигасина и А. М. Самозванцева. М., 1998. С. 169.
3 Jolly J. Recht und Sitte. Strasburg, 1896. S. 147.
4 Joice P. W. Social History of Ancient Ireland. Vol. 1. London, 1903. P. 204—207.
5 Enciclopaedia of Religion and Ethics. Vol. II. P. 72.
6 Knox R. An Historical Relation of Ceylon. London, 1681. Pan 3. Cap. 9. Цит. по рукописному переводу Н. Г. Краснодембской, которой автор выражает искреннюю признательность.

219
         Как видим, эти достаточно экзотические способы принуждения к выплате долга тоже основаны на том, что должник обвиняется в грехе убийства, если его кредитор покончит с собой. Но при этом во искупление этого греха он обязан выплатить большой штраф — «выкуп за жизнь» кредитора. То есть общество «контролирует» соблюдение принятых норм и наказывает за их нарушение таким большим штрафом, который разоряет нарушителя. Не исключено, что отказ от пищи тоже мог быть средством покончить с собой в приведенном перечне способов «убить себя перед теми, с кем имеют тяжбу».

       Первые свидетельства о широком применении голодовок как специфического способа социальной борьбы в истории Индии со- держатся в кашмирской хронике XII в. «Раджатарангини» Калханы ¹. Этот вопрос заслуживает особого внимания.

        Именно в «Раджатарангини» содержатся первые исторические свидетельства о внерелигиозном использовании поста. Здесь упомянуто более двадцати голодовок, выдвигавших политические и экономические требования, а также требования о справедливом решении спорных судебных дел и соблюдении моральных норм. Голодовки бывали индивидуальные и коллективные, устраивали их люди разного социального положения, но чаще всего Калхана сообщает о коллективных голодовках брахманов, причем только в этом последнем случае голодовки преследовали политические цели.

         Коллективные политические голодовки брахманов происходили обычно в периоды политической неустойчивости и смуты в стране, не раз их целью было поддержать того или иного претендента на престол. Самая крупная из таких акций произошла в XII в. в столичном храме Гокула, когда для участия в ней собрались члены паришадов (храмовых советников) со всех концов Кашмира (VIII. 900—906). Голодовка была направлена против царя Бхикшу и имела целью реставрацию на троне его соперника Суссалы. Важной особенностью этой голодовки была поддержка, оказанная брахманам столичными жителями, которые не только ежедневно посещали храм для обсуждения с брахманами различных вопросов, но и приняли участие в укреплении храмовых оборонительных стен на случай возможного приступа войск царя.
------------------------
1 Kalhana's Rajatarangini / Ed. by M. A. Stein. Vol. 1 (Sanskrit text). Bombay, 1892; Vol. 2 (english translation). Westminster, 1900. Ссылки на этот источник даны в тексте статьи в круглых скобках, римская цифра означает книгу-тарангу, арабская — шлоку. Краткую характеристику этого источника см. на стр. 125 настоящего сборника.

220
           Целью голодовки могло быть также провоцирование беспорядков в стране с тем, чтобы претенденту на трон было лете им овладеть. Так, в конце Х в. брахманы-владельцы главных аграхар (земельных владений), подстрекаемые соперником царицы Дидды начали голодовку и добились народного волнения (VI. 336—337). Население страны, следовательно, внимательно следило за политической позицией брахманов, чутко реагировало на их голодовки и оказывало им поддержку. Зная неотразимое действие этих голодовок, их пытались использовать в своих целях царские министры. Например, после смерти Дидды (начало XI в.) министры-брахманы побудили брахманов-членов паришадов устроить голодовку протеста против главного министра Тунги, фаворита царицы, происходившего из низкой касты (VII. 13—19). Требования министров-брахманов вскоре были выполнены, но голодавшие брахманы, подбодренные успехом, не прекратили голодовку и выдвинули новые требования.

         Политические требования, ради которых брахманы предпринимали голодовки, могли быть адресованы не только царю. Так, при выборах царя собранием брахманов в Х в. брахманы-члены паришадов устроили голодовку с целью вынудить собрание выбрать царем их ставленника (V. 465—468).

          В основе политических требований брахманов, вероятно, лежали их экономические интересы. В некоторых случаях Калхана прямо указывает на это. Так, голодовка против царя Джаясимхи в XII в. (VIII. 2733—2734) произошла потому, что брахманы «хотели сохранить свои земли» перед лицом угрозы их поглощения крупными феодаламп-дамарами: брахманы добивались от царя немедленных военных действий против дамаров. Царь, видимо, не был уверен в успехе военного предприятия, но брахманы не приняли его посольства и не пожелали выслушать его доводы. «Чтобы угодить брахманам», царю пришлось выступить в поход (VIII. 2736), а затем сместить одного из министров, и только тогда голодовка прекратилась. Подобная ситуация сложилась в XII в. и при царе Суссале, когда брахманы устроили голодовку против бездействующих, по их мнению, министров (XIII. 768—772). «Кто же даст нам созревающий осенний урожай, если он попадет в руки врагов?» — вопрошали они.

         В других случаях коллективные голодовки брахманов имеют ярко выраженный экономический характер, они направлены прежде всего на защиту храмовой собственности или других форм собственности и экономических привилегий, полагавшихся жреческому сословию. В XI в., например, были конфискованы ценности у храма Бхимакешава, поскольку храм долго оставался закрытым из-за ссоры членов паришада между собой (VII. 1085—1086). В знак протеста члены храмового совета устроили голодовку, в результате чего царь даровал им «в качестве компенсации» освобож-

221
дение от переноски грузов, повинности, которую прежде государство налагало на крестьян, обрабатывающих земли этого храма (VII.1088). В другом случае храмовые жрецы (стханапала) в ходе голодовки окружили царя и едва ли не силой принудили его отдать им золото и другие ценности (VIII. 811). Следовательно, действенность голодовки как средства экономической борьбы основывалась на авторитете религиозных установлений средневекового общества и являлась результатом очевидного нравственного насилия, скрывавшегося под маской принципа ненасильственного воздействия.

         Сходные ситуации возникали и в некоторых других описанных Калханой случаях. Например, в г. Авантипуре брахманы начали голодовку, направив ее против министра, который «проявлял злодейское упорство в повышении поборов» и не заботился об интересах царя. Многие из них прибегали к самосожжению, их примеру последовал и пастух, который сжег себя после конфискации пастбища, предназначенного для выпаса священных коров (VIII. 2224—2226). Голодовку и самосожжение устроили брахманы, пострадавшие в другом случае от политических беспорядков (VIII. 658).

         Голодовки с экономическими целями проводили не только брахманы. В поэме упоминаются два случая, когда в разное время (XI и XII вв.) царские войска в условиях внешней военной угрозы добивались голодовками неоднократного увеличения жалованья (VII. 1157; VIII. 808). Следовательно, тут, как и в других подобных случаях, голодовки оказываются средством шантажа.

          Разного рода голодовки проводились частными лицами индивидуально. В поэме описывается голодовка, ставившая своей целью добиться пересмотра несправедливого судебного решения (VI. 25—41). За давностью лет истец не смог доказать, что его собственность, водоем, была несправедливо присвоена другим лицом, поэтому, добиваясь пересмотра дела, он объявил голодовку и потребовал, чтобы царь лично рассмотрел его. Царь, действительно, лично обратился к этому делу и с помощью советников решил его в пользу истца.

        Другой пример голодовки подобного рода относится к соблюдению моральных предписаний. Некая вдова-брахманка устраивает голодовку, требуя от царя наказать виновника безвременной смерти ее мужа, она настаивает на том, что царь обязан следить за тем, чтобы в стране никто не пользовался колдовскими чарами и с их помощью не лишал людей жизни (IV. 82). Царь обнаружил нечестивого убийцу-брахмана, но для этого ему самому пришлось подвергнуть себя строгому посту в священном месте, чтобы заручиться содействием богов. В данном случае перед нами пример магической роли голодовки. Голодовка сама по себе может рассматриваться как верное свидетельство правоты предпринявшего ее человека. В случае голодовки во имя справедливости особенно

222
отчетливо выступает ее магическая функция, которой в той или иной мере, несомненно, обладали и все прочие виды голодовок Поскольку лицо, начавшее голодовку, прибегает к «божьему суду» то голодовки ради справедливости можно сравнить, например, с ордалиями и поставить их в один ряд с испытанием огнем, водой и др. в судебном обычае многих народов ¹.

        Приведем еще один случай индивидуальной голодовки. На рубеже XI и XII вв. вдова одного Дйукоры-землевладельца предприняла голодовку у царского дворца, настаивая на том, чтобы царь принял в свое владение крепость, доставшуюся ей в наследство от мужа (VII. 1172). Царь отказал ей в этом, и крепость захватили дарды. По всей вероятности, вдова пыталась таким образом спасти от захвата свои земли, находившиеся в приграничной области. Следует заметить, что голодовка эта была предпринята представительницей весьма низкой касты: дамары, несмотря на свои довольно крупные земельные владения, имели низкое происхождение.

         Известно, что долг царя охранять общественный порядок и установленные нормы жизни частных лиц независимо от их сословной принадлежности возлагал на царя личную ответственность за все случаи нарушения законности в его землях. Исполнение этого долга отражалось на судьбе царя и его последующих рождениях. Поэтому смерть брахмана, например, особенно тяжким грехом ложилась не только на то лицо, из-за которого была начата голодовка, но и на самого правителя страны.

         Естественно, что цари были заинтересованы в прекращении голодовок и действовали уговорами или, часто, подкупом. Царь Уччала даже «дал клятву покончить с собой, если хоть один человек умрет от голодовки», чем побудил судей к осторожности (VIII. 52). Это известие говорит о том, как широко применялись голодовки и как неблагоприятно отражались они в конечном счете на ходе управления страной. К середине Х в. относится упоминание специальных чиновников, которые следят за случаями голодовок (прайопавешадхикрита) и доносят о них царю, а он сам лично распоряжается о принятии мер (VI. 14). Видимо, подобные же чиновники фигурируют и в сообщении о голодовке брахманки: особые закононадзиратели (дхармадхикарин) в присутствии царя расспрашивают ее о причинах голодовки (IV. 82).

         Как видно, голодовки, особенно предпринимаемые брахманами, были не только сильным средством давления снизу вверх, они возбуждали общественное мнение в пользу голодающего, являя собой решительный аргумент в пользу его невиновности, когда все другие аргументы уже были исчерпаны. Голодовкам придавалось несомненное магическое значение. Если учесть, что во времена массовых голодовок брахманов прерывалось исполнение религиозных обрядов, т. е. нарушалась связь с богами, то можно
^{------------------------
1 Renou L. Le jeune de creancier dans 1'Inde ancienne // Journal Asiatique. 1943—1945}

223
понять силу воздействия этого метода на верующих. Это воздействие было неизменным, несмотря на злоупотребление голодовками, а часто и своекорыстное их использование. Ярким примером последнего является голодовка брахманов-владельцев аграхар, которые, будучи недовольны политической ситуацией, начали голодовку с намерением спровоцировать беспорядки в стране. Им без особого труда удалось добиться этого: народ восстал (VI. 336—337). Царица подкупила брахманов, голодовка прекратилась, а с нею прекратились и беспорядки в стране (VI. 339). Брахманы, однако, вскоре возобновили голодовку и вновь получили золото от главного министра (VI. 343). Автор поэмы страстно обличает злоупотребление этим методом общественной борьбы, он говорит, что с помощью голодовок «нечестивые брахманы, у которых не было силы даже согнуть соломинку, превратили нити правления в спутанный клубок» (VIII. 772). В связи с этим Калхана называет брахманов «второй вражеской армией» (VIII. 773), по его мнению, они даже «хуже разбойников» (VIII), а голодовки перечисляются в поэме среди основных общественных зол (VIII. 706—710). Безусловно, не может быть случайностью то, что большинство упомянутых в поэме голодовок — это голодовки брахманов: голодовка как метод политической и экономической борьбы была как бы привилегией жреческого сословия, к тому же именно голодовки брахманов вызывали наибольший общественный резонанс.

         Таким образом, не порывая известной связи с религиозным постом, голодовки являлись эффективным оружием политической, экономической и правовой борьбы. Впервые упомянутый в средневековой кашмирской хронике «Раджатарангини», этот метод позже широко и успешно использовался по всей Индии вплоть до новейшего времени.

         Известно, что для христианства сама возможность умереть добровольно от голода неприемлема, поскольку, как и любое самоубийство, это один из самых тяжких грехов. Сама пища, особенно хлеб, у всех народов сакрализована. Метафоры из области пищи и питья чрезвычайно часты в религиозной литературе.

         И тем не менее иногда беспомощный и безоружный человек бывает поставлен в такое безвыходное положение, когда решающим в его поведении, как кажется, выступает подсознательное древнее убеждение, что, голодая, он войдет в контакт с высшими силами, которые не оставят его, помогут добиться справедливости. Невзирая на христианскую идеологию, в сильном эмоциональном порыве протопоп Аввакум, например, в XVII в., узнав о царском приказе держать его на хлебе и воде, реагировал так: «И я, плюнув на землю, говорил: „Я, — реку, — плюю на его кормлю; не едши Умру, а не предам благоверие". И потом повели меня в темницу, и не ел дней с десяток, да братья велели» ¹.
^{------------------------
1 Житие протопопа Аввакума, им самим написанное. Иркутск, 1979, С. 63.}

224
          Сравним, как обыгрывает эту тему А. С. Пушкин. Его героиня Людмила говорит: «Не буду есть, не буду слушать умру среди твоих садов». Однако «подумала и стала кушать» .

          Только в XIX—начале XX в. голодовки распространились по всей Европе. В России это связано с декабристами, а также с народовольцами и другими революционерами. Возможно, что фанатичная готовность лишить себя жизни во имя справедливости отчасти объясняется отходом участников голодовок от церкви. Полицейское управление своими приказами многократно пыталось пресечь голодовки, но безуспешно ².

         В XX в. голодовки стали привычным явлением. Они проводятся как индивидуально, так и коллективно, с целью протеста против социальной несправедливости, для привлечения внимания общественности к нарушению законов, нарушению прав человека, побуждают к введению насущного нового закона ³. Это казалось бы крайнее средство имеет целью установление справедливого диалога между двумя сторонами — голодающим и теми, против кого направлена голодовка. Не имея других средств или не желая применять насилие, голодающие отстаивают определенные нормы в поведении двух сторон, а тем самым и в социальной жизни общества.

         В 20-е гг. ирландцы начали использовать политические голодовки против британского правительства. Особенно они обратили на себя внимание в 1981 г., когда бессрочная голодовка нескольких заключенных привела к их смерти. Это редчайший для цивилизованной Европы случай, когда проверенный способ давления дал сбой. Недаром за премьер-министром Великобритании М. Тэтчер закрепилось прозвище «железная леди», но с еще большим основанием эпитет «железный» применим к голодавшим ирландским террористам, проявившим нечеловеческое упорство ⁴.

        В исламе сакральность пищи до сих пор не допускает каких-либо «игр» с нею, потому политические голодовки, которые в Европе распространились несколько десятилетий назад, в мусульманском мире редки. Сколько-нибудь серьезно их проводили лишь в Северной Африке. Вероятно, этот способ давления был избран там не без влияния колонизаторов, особенно французов, поскольку именно во Франции отмечено наибольшее число политических голодовок.

         В начале XX в. Индия оказалась страной, где политические голодовки применялись широко и систематически в национально-освободительной борьбе индийцев против английского владычества. Эти акции в первую очередь связаны с именем Мохандаса Карамчанда Ганди.
---------------------
1 Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. М., 1957. Т. 4. С. 40.
2 Гернет М. Н. История царской тюрьмы: В 5т. М., 1963.
3 Подробные сведения о голодовках в XX в. см. в сб.: La Greve de la faim ou le Dereglement du Sacre. Paris. 1984.
4 Ibid. P. 23.

225
          Первые шаги в карьере лидера общественно-политических движений Ганди сделал еще в Южной Африке, куда приехал в 1893 г. в качестве адвоката одной индийской фирмы. Это было время жесткого ограничения в правах не только черных африканцев, но и всех «цветных», в том числе и индийцев. Борьба за национальное достоинство стала для Ганди первым серьезным испытанием на политическом поприще. Здесь он впервые обосновал и применил принцип «ненасильственного несотрудничества» с властями, частью которого, одной из мер ненасильственного давления на власти является голодовка ^1.

          Нелишне отметить, как на Ганди повлиял Л. Н. Толстой, особенно его принцип «непротивления злу насилием». Ганди называет- Л. Н. Толстого среди трех современников, которые оказали сильное влияние на всю его жизнь (коммерсант и знаток индуизма Райчандбхай — беседами, Толстой и Раскин — книгами) ^2.

    Религиозно-философские воззрения Ганди метафизические и идеалистические, но ему было свойственно виртуозное умение приспособить принципы традиционной религиозной морали к самым насущным практическим действиям. Для него в самом аскетизме кроется высокая нравственность. В основе его учения — ахимса, которую он понимает как воздержание от нанесения вреда не только физического, но, в отличие от традиции, и духовного. Он пытается разбудить в людях мужество, готовность к самопожертвованию. Он соединяет политику и религию. Как реальная сила религия должна быть связана с жизнью, а политика — основана на религии: «Религия, которая не направлена на практические дела и не помогает их решать, — это не религия»³.

         Ганди создает свою «этику поста». В этическом плане политическая голодовка для него была продолжением поста, именно во время поста он устанавливал, по его словам, «связь с Богом» и получал указание приступить к голодовке. «Голодовки, как и другие нравственные нормы, он рассматривал в этическом и политическом аспектах, отводил им важную роль в движении сатьяграхи, а в собственной практической деятельности нередко прибегал к ним как к решающему методу достижения определенных политических целей»⁴.

          Впервые Ганди держал пост, который частично можно охарактеризовать как голодовку-протест, в узком кругу индийцев в Южной Африке. Это произошло после того, как ему стало известно «о нравственном падении» двух жителей индийской колонии. Это поразило его «как гром».
----------------------
1 Комаров Э. Н., Литман А. Д.. Мировоззрение Мохандаса Карамчанда Ганди. М., 1969. С. 211.
2 Ганди М. Моя жизнь. М., 1959. С. 107.
3 Gandhi M. K. My religion. Ahmedabad, 1955. Р. 4. Цит. по: Комаров Э. Н., Литман А. Д. Указ. соч. С. 139.
4 Комаров Э. Н., Литман А. Д. Указ. соч. С. 211.

226

Он называет рассказ об этом «Пост как эпитимия» и исключительно ярко описывает свое эмоциональное состояние: «Я чувствовал, что начальник или учитель несет ответственность за падение подопечного или ученика. Я чувствовал, что единственный путь заставить виновных понять мое страдание и глубину их падения — это прибегнуть к какой-нибудь эпитимии. И я решил поститься семь дней, а на протяжении четырех с половиной месяцев принимать пищу только раз в день» ¹.

         Спонтанно, интуитивно найденный способ воздействия на окружающих Ганди впоследствии постоянно использовал в политической борьбе в Индии, встроив его в свою теорию ахимсы. Он говорил, что «только тот имеет привилегию на голодовку во имя истины, кто свободен от животных страстей и кто отрекся от всех земных обладании и стремлений»².

         Очень важно отметить, что сам Ганди, подчеркивая интимность и даже таинство поста, требовал широкого оповещения властей и общества о предстоящей голодовке: «Все посты и все эпитимии должны быть по возможности скрытыми. Но мой пост —и обвинение, а обвинение должно быть публичным»³.

         Представляется, что в этой публичности и лежит главное различие поста и голодовки. Действительно, пост — личное дело человека. Это средство связи с Богом, а голодовка направлена на общество, это акция, объявленная другим людям, действие социальное и поэтому средство давления. В этой акции усматривается также уверенность в том, что общество поддержит ее, поможет голодающему добиться справедливости и не умереть.

          Некоторые исследователи считают, что нельзя рассматривать голодовку Ганди с политическими целями иначе, как пост, усматривая в этой акции прежде всего религиозный пыл и символичность ⁴, однако ее афишированность, публичность и социально-политическое звучание не позволяют согласиться с такой трактовкой.

           С самого начала своей политической деятельности в Индии в 1920 г. Ганди прочно занял лидирующее положение. Его методы ненасилия и несотрудничества были приняты как индусами, так и мусульманами, хотя последние приняли его безоговорочное требование следовать принципу ненасилия только из политических соображений, «поскольку их религия не запрещает применения насилия во имя правого дела» .
-----------------------
1 Ганди М. Указ. соч. С. 297.
2 Tendulkar D. G. Mahatma. Life of Mohandas Karamchand Gandhi: In 8 vol. Bombay, 1951-1954. Vol. 3. P. 244. Цит. по: Комаров Э. Н.. Лшпман А. Д. Указ. соч. С. 211.
3 Там же. Указ. соч. С. 212.
4 La Greve de la faim ou le Dereglement du Sacre. P. 88.
5 Неру Дж. Автобиография. М., 1953. С. 57.

227
           Можно сказать, что эти мусульмане в первую очередь в данном случае оказались индийцами и только во вторую — мусульманами, подобно тому как протопоп Аввакум, задумав умереть голодной смертью, проявил себя как славянский язычник, а не как христианин, чья идеология отвергает добровольный уход из жизни. Однако позже кровавые события, сопровождавшие раздел на Индию и Пакистан в 1947 г., разрушили столь долго и на первых порах успешно внедрявшиеся принципы ненасилия.

          Джавахарлал Неру острее других лидеров индийского национально-освободительного движения ощущал давление, которое производили методы Ганди, и не в последнюю очередь голодовки, даже на его сторонников. Но сознавая его необычайное, буквально магическое влияние на массы, Неру долгое время не позволял себе критики. Его восхищала «моральная и этическая» сторона освободительного движения, основанного на принципах Ганди. В доктрине ненасильственного несотрудничества, хотя он и не был безоговорочным ее сторонником, Неру привлекало «одухотворение политики», и он считал ее «огромным даром Индии и всему миру» ¹. Неру отмечал реформаторскую роль Ганди в религии, считая, что его деятельность «подрывала ортодоксальный индуизм и потрясла его до самого основания»².

          Однако Неру смущало отсутствие у Ганди цели преобразования общества как такового, поскольку основной акцент он делал на индивидуальном совершенствовании, личном спасении и освобождении от греха ³. Но к концу 30-х гг. в своей «Автобиографии» Неру уже позволяет себе критиковать узкие сектантские рамки движения, которое утрачивает жизнеспособность: «В последние годы я заметил, что у него (Ганди) появилась известная косность и ослабла способность приспосабливаться к обстоятельствам. Но магическая сила его слова осталась, старые чары действуют, его яркая индивидуальность и величие возвышают его над всеми» .

          Голодовка — это удивительное средство давления на обидчиков, превосходящих силой, чтобы добиться чего-либо от сильных мира сего. Почему-то в некоторых социумах этот отказ от пищи оказывается эффективным действием, оппонент начинает беспокоиться, хотя голодовка ему ничем не угрожает, а наносит вред самому голодающему. И почему-то оппонент идет на уступки, хотя более мощные средства не могли бы заставить его сделать это. Мы знаем поразительное воздействие голодовки в лагерях и тюрьмах, где жизнь заключенных для тюремщиков действительно не представляла никакой ценности, но они, тем не менее, реагировали на объявленные голодовки и даже применяли искусственное кормление. Эти удивительные факты можно объяснить только тем, что и в дремучих душах тюремщиков был жив древний неосознаваемый страх, что это сакральное действие, в котором непосредственно участвуют высшие силы, карающие виновных.
^{-----------------
1 Неру Дж. Автобиография. С. 87.
2 Там же. С. 427.
3 Там же. С. 524.
4 Там же. С. 641.}

228
          Объявление голодовки — это не объявление о самоубийстве в знак протеста, а именно угроза обращения к высшим силам за справедливостью. Ведь смерть при голодании — отложенное на длительное время событие.

         Когда капризный маленький ребенок, отказываясь есть, вымогает у матери нечто желанное, он инстинктивно угрожает ей, и мать идет на уступки, хотя понимает, что ребенку никакая опасность не грозит. Здесь ребенок эксплуатирует еще дочеловеческий инстинкт: кормление слабого и повышенное внимание к нему. Этот инстинкт служил для выживания вида еще до появления человека (у птиц и млекопитающих). Возможно, что неосознанная эксплуатация этого инстинкта была толчком для возникновения парадоксального воздействия отказа от пищи на людей. Но тот, «против кого» голодают, должен быть человеком «того же племени», имеющим общий культурный комплекс с тем, кто объявляет голодовку.

         Таким образом, из рассмотренного выше следует, что голодовка является одной из форм этикетного поведения, поскольку она призвана утвердить определенные нормы, признаваемые в обществе, и обращена к этому обществу.