Юмор

Тань Аошуан

Почему у китайцев мало развито чувство юмора?

Логический анализ языка. Языковые механизмы комизма. М.: Изд-во "Индрик", 2007, с. 541- 544.

         1. Следует начать с того, что китайское слово «юмор» (youmo) является фонетическим заимствованием, скорее всего, из английского языка, а слово xiaohua, обычно переводимое как «анекдот», обозначает текст, не тождественный с анекдотом в европейском понятии. Это буквально «смешные слова», имеющие иную коннотацию. Это не тот жанр, который может вызвать неожиданный взрыв смеха, а просто забавные истории, которые могут показаться нам и не очень смешными. Участники этих историй, как правило, не имеют определенных денотатов. Такие истории напоминают сказки: жил-был какой-то человек и т. д. (ср. односюжетную историю в китайском и русском повествовании).
 

           Ср. китайский аналог давнего русского анекдота, в котором Косыгин обращает внимание Брежнева на то, что тот надел разные ботинки, и советует ему съездить домой переобуться, на что Брежнев отвечает, что он уже ездил, и дома то же самое. «Однажды один человек вышел из дома в разных ботинках. Когда обратили на это его внимание, он ответил: «А дома у меня то же самое». Первый анекдот предполагает ассоциативное поле, в центре которого стареющее поколение руководителей. Китайский анекдот имеет родовой характер, он универсален.
 

         Можно смело утверждать, что анекдот выполняет некоторый социальный заказ. Чтобы рассказчик вовлек слушающего в свою личную сферу, необходимо наличие общего ассоциативного поля. Объект насмешки или поведение, вызывающее насмешку, должны обладать рядом аномальных свойств, вызывающих у слушающего, как сейчас принято говорить, неоднозначные эмоции. И наличие этого свойства, как правило, рождает целые серии анекдотов, прежде всего политических, про евреев, про чукчей, про Чапаева и т. п.
 

         Если в анекдоте привлекается историческая личность, рассказчик должен быть уверен, что она известна слушающему и входит с данным рассказом в одно ассоциативное поле. Возьмем для примера рассказ о путешествии к Берингову морю знаменитых путешественников — Афанасия Никитина, Юрия Сенкевича и Чапаева. Перессорившись из-за стараний Сенкевича защищать окружающую среду, они пошли порознь. Дальнейшее может быть изложено так. Афанасий Никитин выходит на берег и видит Чапаева, обжаривающего на костре тушу. «Нет, не нравится мне этот Сенкевич», — говорит Афанасий Никитин, на что Чапаев отвечает: «Не нравится — не ешь!».

542
         Анекдот понимается моментально, если говорящий и слушающий оказываются сходными по интеллектуальному уровню, при условии, что анекдот не утратил своей актуальности. В этом смысле особенно чувствительны политические анекдоты.
 

         2. Анекдот как акт творчества рождается в результате строгого соблюдения определенных правил.
 

         Артур Кёстлер в своем исследовании «The Act of Creation» обращает прежде всего внимание на механизм смеха. На примере анекдота, приведенного Фрейдом в книге «Юмор и его отношение к бессознательному», он проводит тщательный анализ и формулирует некоторые универсальные правила, без которых юмор как жанр не может существовать. Фрейд в указанной книге цитирует следующую историю. «Шамфор рассказывает, как во времена Людовика XIV некий маркиз, войдя в будуар своей жены, обнаружил ее в объятиях епископа. Тогда он спокойно подошел к окну и начал благословлять людей на улице. На вопрос жены, что он делает, тот спокойно отвечает: „Раз монсеньор исполняет мои функции, я исполняю его"».
 

      Анализ Кёстлера позволяет выделить три момента. Во-первых, пока анекдот продолжается, напряжение растет, но никогда не достигает ожидаемого предела, т.е. разрядки.
      Во-вторых, неожиданная реакция одного из персонажей (в данном случае маркиза) приводит восходящую кривую сюжетной линии к обрыву, стирает наши драматические ожидания и перестраивает логическое развитие ситуации. Кёстлер приводит следующую аналогию: сам рассказ функционирует подобно трубе, управляющей потоком эмоций слушающего. Когда она переполняется, эмоции слушателя, наподобие жидкости, выбивают пробку, затыкающую их, и вырываются наружу в виде смеха.
      В-третьих, важнейший фактор достижения комического эффекта заключается не только в неожиданности реакции персонажа. Ключевой момент поведения этого персонажа состоит в том, что оно является логичным, но следует не той логике, которая обычно применяется в данной ситуации. Это логика распределения обязанностей. Но мы ожидали, что маркиз будет руководствоваться иной логикой, придерживаться другого кода поведения. Столкновение двух взаимно несовместимых кодов или ассоциативных контекстов в этом случае скрывает напряжение.
 

543

           3. Чтобы показать, почему у китайцев юмор не получил развития, я упомяну следующие мысли Фрейда в изложении Дандеса. С его точки зрения, анекдоты о членах определенных социальных, этнических или религиозных групп могут обеспечивать социально, санкционированную отдушину для выражения агрессии к этой группе. В .таком случае обсуждаемый жанр одновременно служит катализатором социального покоя и равновесия. Однако это верно только для такого государства, в котором свобода слова является не красивой декорацией, а обеспечена законами этой страны.
 

           В Китае испокон веков, пока существовала императорская власть, было широко распространено табуирование фамилии и имени здравствующего, а иногда даже покойного правителя. Соответствующие им иероглифы заменялись другими или видоизмененными. Любое упоминание императора, даже в метафорических контекстах, могло рассматриваться как злонамеренная акция. Даже возможность подобной интерпретации текста легко становилась объектом для доноса. Для автора такого текста это означало в лучшем случае пожизненную ссылку (если он был известной личностью), в худшем — истребление всего его рода. Этот вид наказании в истории Китая именуется wenzi yu («литературная расправа»). Жертвой такой расправы стал один из величайших литераторов, поэт Сунской династии Су Дунпо.
 

          Конфуцианские догмы, направленные на «гуманное правление Поднебесной» (ren zheng), на мой взгляд, плохо сочетались с пропагандирующимся ими «управлением ритуалами» (li jiao). Последнее ставит поведение любого индивидуума априорно в определенные этические рамки в зависимости от строгой иерархии, охватывающей отношения между правителем и подданным, отцом и сыном, мужем и женой, старшим братом и младшим братом, а также между друзьями.
 

         В столь популярном ныне в России «Даодэ-цзине» (гл. 3) также можно найти весьма примечательную экспликацию управления народом Совершенномудрым, который «опустошает его сердце, наполняет его желудок, ослабляет его волю, укрепляет его кости. Постоянно добивается того, чтобы никто ничего не знал и ничего не желал, а тот, который что-то знает, не осмеливался действовать». Это и есть то 'недеяние', при котором с народом можно делать все, что угодно.
 

        Великий писатель-просветитель прошлого века Лу Синь писал о китайцах как о народе, который жаждет крови своих собратьев. Ему повезло, что он умер до прихода к власти Мао Цзэдуна, тем самым избегнув судьбы быть пропущенным через «мясорубку» политических кампаний и «культурной революции». В своей знаменитой повести «Подлинная история А-Кью» он создал образ маленького человека, постоянно подвергающегося обидам и избиениям. Он мог существовать исключительно благодаря методу «психологической победы», постоянно воображая себя моральным победителем. Даже перед казнью он утешал себя тем, что такое случалось и с достойнейшими людьми. Образ и действия А-Кью часто кажутся очень смешными. Но в повести Лу Синя мы находим скорее сарказм, жалость, нежели юмор.

544
          Известный тайваньский эссеист Бо Ян назвал свою нацию «уродливыми китайцами», а страну, в которой они живут, «банкой гнилой соевой пасты». Он перечислил десять пороков китайцев, за что отсидел более десяти лет, когда Тайвань еще не освободился от тоталитаризма. В то же время большой популярностью в Англии первой половины прошлого века пользовалась книга под названием «Englishmen, are they human?». Пока страна не избавится от однопартийной автократии, настоящий юмор, а не наивные смешные истории, родиться не может.

         В Китае можно найти образцы констатации фактов, напоминающие «черный юмор», но подобное могут позволить себе только руководители. Так, в трилогии писательницы Чжан Цзе «Без слов» [Чжан Цзе 2005/2: 145] описывается встреча Мао Цзэдуна с лидерами социалистической партии Японии в 1964г., на которой вождь произносит следующие слова. «Мы должны быть вам благодарны, поскольку если бы японцы не обрушили свои крупномасштабные атаки на Китай и если бы китайцы не были изнурены восьмилетней войной, китайские коммунисты вряд ли смогли бы захватить власть». Подобные шуточки можно назвать юмором людоедов, ставящих свои политические интересы выше жизни десятков миллионов соотечественников.

ЛИТЕРАТУРА

Бо Ян 1993 — Бо Ян. Уродливые китайцы. Гонконг, 1993 (на кит. яз.).
Дандес 2003 — Дандес А. Анекдоты Освенцима // Фольклор: семиотика и/или психоанализ. М., 2003.
Лу Синь 1981 — Лу Синь. Подлинная история А-Кью//Лу Синь. Избранные произведения. М., 1981.
Чжан Цзе 2005/2 — Чжан Цзе. Без слов. Пекин, 2005. Т. 2 (на кит. яз.).
Юй Цююй 2001 — Юй Цююй. Осенняя вода в южном мраке. Шэнчжэнь, 2001 (сборник-эссе на кит. яз.).
Koestler A. 1975 - Koestler A. The Act of Creation. L., 1975.