|
Факир
С. М. Макаров
Искусство факиров в Европе XIX-начала
XX века
Общие сведения о факирах, дервишах, йогах
Развлекательная культура России
XVIII-XIX вв. Очерки
истории и теории. -
СПб.: Дмитрий Буланин, 2000, с. 464-480
В Европе издавна было
принято называть всех фокусников, приходящих с Востока, дервишами или факирами.
В переводе с персидского «дервиш» обозначает «бедный» и относится к
нищенствующим мусульманским монахам. «Факир» в переводе с арабского — «нищий» и
относится к монахам, ведущим аскетический образ жизни и скитающимся по дорогам
Индии.
Искусство дервишей и факиров
основывается на способности управлять скрытой психической энергией, дремлющей в
подсознании человека. Кроме того, придерживаясь учения йогов, проповедуя
самопознание и самоуглубление, позволяющие проникнуть в таинственные сферы
мироздания, с помощью длительных и изнурительных тренировок эти удивительные
люди нередко достигают феноменальных умений.
Существует целый ряд
упражнений, при помощи которых йоги, впрочем, как факиры и дервиши,
подготавливают свое тело и волю к полному отрешению: стоят по несколько часов на
одной ноге, смотрят подолгу в одну точку, стараясь как можно реже дышать, и так
далее. Сложная система физических упражнений, так называемых «асан», и приемов
контроля за дыханием, известных как «пранаяма», направлены на освобождение души
и очищение человека от всего суетного, материального, мешающих постижению высших
духовных истин. За несколько тысяч лет существования йоги накопили богатый опыт
в области медицины и психологии, о взаимозависимости духовного и физического
состояния человека, о возможности с помощью определенных действий и самовнушения
оказывать влияние как на собственную психику, так и на психическое состояние
окружающих, вплоть до массового гипноза.
465
Выступая перед зрителями,
факиры и дервиши, находясь как бы в состоянии отрешенности, показывают, что их
тела совершенно не чувствительны к болевым ощущениям...
История факирского
искусства, лениво бродившая тысячелетия по жарким каменистым дорогам восточных
стран, в XIX веке неожиданно оказалась в поле зрения европейских
путешественников, исследователей, ученых, артистов. Португальский аббат Фария,
долгие годы проживший в Индии (где гипнотические явления были известны с
древнейших времен и зафиксированы в старинной рукописи, рассказывающей о
приемах, с помощью которых йоги вызывают продолжительный сон), в первой половине
XIX века начал демонстрировать в Европе опыты словесного усыпления.1
С этого времени в эстрадных дивертисментах и цирковых представлениях появляются
номера факиров и гипнотизеров, с каждым годом завоевывая все большую
популярность у зрителей. Особый ажиотаж вызвал номер американца Броуна «Чтение
мыслей», впервые показанный в 1874 году. Артист гастролировал и в Европе.
Выступление озадачило ученый мир. Вскоре подобные номера стали исполнять и
европейцы, претендуя на роль гипнотизеров. Однако независимо друг от друга Г.
Бирд в Америке, В. Карпентер в Англии и В. Прейер в Германии разгадали секрет
этих поразительных номеров. В начале 90-х годов и в России Общество
экспериментальной психологии выделило специальную комиссию для исследования
необычного явления. В конце концов все ученые сошлись в едином мнении, что это
не «чтение мыслей», а «чтение мускулов», то есть улавливание идеомоторных
сигналов. Интенсивность идеомоторного акта у каждого человека различна, но сама
способность к нему присуща всем без исключения.
466
Во второй половине XIX
века в Европе факирское искусство как бы обретает вторую жизнь. Этому во многом
способствует деятельность Елены Блаватской, создательницы
религиозно-философского учения «теософия». В возрасте 17 лет Елена отправилась в
скитания по Турции, Египту, Европе и Америке. Она была героиней многочисленных
романов, и в том числе с известным в те годы медиумом Юмом, выступала цирковой
фокусницей и наездницей. В своих путешествиях Блаватская познакомилась с
искусством факиров. В 1870 году она основала в Каире спиритический кружок.
Блаватская рассказывала о том, что провела семь лет в недоступных местах
Гималаев у таинственных старцев, которые способны читать мысли и вызывать
видения на каком угодно расстоянии. При этом Блаватская выдавала себя за челу
(ученицу) этих махатм (мудрых старцев), якобы посланную им, чтобы возвестить
«учение посвященных». Подтверждая истинность своих слов, она показывала
различные чудеса. В 1873 году Блаватская познакомилась с полковником Генри
Олькоттом, увлекавшимся гипнозом. Вместе они организовали «Теософическое
общество». В 1877 году Блаватская издает двухтомное сочинение «Разоблаченная
Изида», продиктованное ей Махатмами из Тибета. Они посещали по ночам свою
ученицу. Здесь описываются чудесные явления, связанные с удивительными
способностями индийских факиров.
В 1878 году Блаватская
отправляется в Индию, где создает в предместье Мадр.аса теософский центр. Новое
религиозно-философское учение утверждает нереальность мира и неистинность
рационального познания. Бог — это незримое существо, слитое с природой, так
утверждает теософическое мировоззрение, дух—единственная реальность,
материя—лишь ее внешнее выражение. Если человек в настоящем своем существовании
беден и угнетен, то в следующем перевоплощении он может стать богатым и знатным,
либо душа его может переселиться в животное, насекомое и прочее. Труды
Блаватской повсеместно изучаются и осмысливаются. Рассказы о необыкновенных
способностях йогов и факиров поражают воображение читателей. Теософские
общества, получившие распространение во многих странах, содействуют
популяризации индийского феномена. В 1908 году теософские кружки возникают в
России, объединяя тысячи человек. Недоверчивые современники критикуют труды
Блаватской, но это лишь возбуждает еще больший интерес к индийским факирам.
Поэтому многие европейские фокусники, отдавая дань модной восточной теме,
облачаются в костюмы факиров и дервишей, берут экзотические псевдонимы.
467
В 1885 году в Берлине
состоялось представление «Индийские и египетские чудеса» Бен Али Бея. Под этим
именем скрывался немецкий драматический актер Макс Ауцингер. Факир Махатма,
которого рекламировали как «загадку Индии», на самом деле был немцем Германом
Курцем. В России пользовался популярностью «настоящий индиец, первый факир мира
Нэн Саиб». Это был выходец из российской глубинки крестьянин Карпинский.
Самой колоритной фигурой среди
европейских факиров был «загадочный и таинственный факир и дервиш Димитриус
Лон-Го». Судьба Дмитрия Ивановича Лонго, родившегося в России в 1888 году, была
поразительна, а жизнь полна горечи и обид. Его творчество совпало с периодом
взлета и гибели факирского искусства на российской сцене и манежах.2
Артист Лон-Го выделялся из всех факиров и
дервишей европейского происхождения не только выдающимся мастерством,
артистизмом, мудростью, но и глубоким проникновением в сокровищницу восточной
культуры. Он в совершенстве владел многими восточными языками, увлекался
литературой, превосходно разбирался в живописи и сам рисовал, был тончайшим
знатоком антиквариата и ювелирного мастерства. Свое пристрастие к искусству
Индии и Персии артист унаследовал от деда и отца, которые были собирателями и
торговцами старинных изделий. Ребенком Лонго сбежал из дома, так как не мог
смириться с оскорблениями и побоями мачехи. Случайно встретился с бродячим
итальянским артистом Лионелло, который обучил смышленого паренька некоторым
иллюзионным и факирским трюкам, например, заглатыванию острой шпаги. После
длительных скитаний по цирковым тропам Дмитрий Лонго оказался в Бухаре, где
познакомился с дервишем Бен-Али. Он помог юному факиру завершить свое
образование и познать секреты древнего мастерства. С этого времени Дмитрий Лонго
стал именоваться в афишах «загадочный и таинственный факир и дервиш Димитриус
Лон-Го».
468
Свои выступления Лон-Го
преподносил в форме спектакля. Каждый раз, появляясь на арене для показа
очередного номера, Лон-Го менял красочные халаты, обставлял манеж ярко
разрисованным в восточном стиле реквизитом. Исполнитель продумывал малейшие
детали: костюм, музыку, оформление. Он стремился к тому, чтобы его номера не
столько поражали публику своей необычностью, сколько восхищали красотой и
мастерством исполнения. Его мягкая пластика движений словно завораживала. На
отрешенном бледном лице выделялись большие печальные глаза. Казалось, что факир,
открывший тайны мироздания, способен теперь совершать поразительные чудеса, но в
то же время это заставляло дервиша как бы обратить взор внутрь себя и осознать
свое несовершенство. Его выступление не было бравурным, помпезным. Оно скорее
было пронизано элегическими настроениями и решалось в сдержанной, но внутренне
напряженной стилистике. У зрителя создавалось впечатление, что перед ним
действует мудрый философ, познавший величие и ничтожность человека. Поэтому даже
традиционные факирские трюки в исполнении Лон-Го превращались в инструмент
познания скрытых возможностей, таящихся в каждом из нас, а не в демонстрацию
явлений паноптикума. Внутренняя культура Дмитрия Ивановича одухотворяла все, к
чему прикасался и с чем имел дело этот незаурядный художник.
Однажды в детстве Дмитрия
Лонго укусила змея. Переболев, к счастью, он остался жив и с этого момента мог
безбоязненно брать в руки кобр. Их укус для артиста был не опасен. Поэтому в его
репертуар входил трюк со змеями, которых факир гипнотизировал и даже давал им
кусать себя.
Этот номер производил на
публику мистическое впечатление, хотя индийские факиры издревле включают в свои
выступления трюки со змеями. Объясняется это тем, что кобра в Индии считается
священным существом. Культ змеи особенно распространен на юге, но и в остальных
частях страны их чтут как живое воплощение божества. Строятся храмы, посвященные
богу Нага, то есть кобре. Южане даже у себя дома сооружают алтари для поклонения
Наге. Ежегодно проводится змеиный праздник «Нага панчами». В некоторых районах
его отмечают два раза в год. Верующие приносят дары, поклоняясь Наге,
469
в храм или к реке, или к домашнему алтарю, или прямо к гнездам змей. Это может
быть молоко, фрукты, деньги. Вместе с тем факиры в дни змеиного праздника носят
кобр по домам и собирают подаяние. Как правило, они же и ловят змей. В Индии
есть целые деревни, племена, занимающиеся охотой на этих пресмыкающихся, их
укрощением и лечением укусов. Свое искусство заклинатели передают из поколения в
поколение. В день «Нага панчами» люди не работают. Ремесленники просят Нагу дать
силу их инструментам и ловкость рукам. Девушки, выпрашивая богатство и счастье,
несут к реке, где по древним поверьям живет божество, свои подношения. Не
разрешается в эти дни пахать, так как старинная легенда рассказывает о том, что
именно в это время один крестьянин, распахивая землю, случайно разворошил сохою
змеиное гнездо и убил детенышей кобры. Разъяренная змея ужалила пахаря.
Охваченная мстительной злобой, кобра приползла в деревню и убила жену
крестьянина, а также детей, пожалев лишь дочь. Ее кобра застала за молитвой,
которую девушка совершала перед алтарем Наги. Змея раскаялась в своей
поспешности и, сжалившись, воскресила крестьянина и всю его семью.
Естественно, поклонение
змее имеет и свою практическую основу. Еще в древности, наблюдая за поведением
кобр, люди заметили, что змеи полезны и не агрессивны. Эти существа выступают
верными союзниками крестьян в борьбе с грызунами. Однако это не мешает факирам
показывать номера, в которых кобра вступает в бой со своим смертельным
врагом—мангустой.
Из одной корзины факир
извлекает змею, а из другой—мангусту. Они тотчас набрасываются друг на друга.
Толстая, неповоротливая с виду, длиннохвостая мангуста моментально хватает змею
за голову. Кобра, стараясь сдавить зверька мускулами, оплетает его своими
кольцами, но уже поздно. Еще мгновение, и змея станет жертвой мангусты. В
последнюю секунду факир спасает кобру, с трудом отрывая от нее охваченную
охотничьим азартом мангусту.
470
Наряду с демонстрацией
укрощенных змей, Димитриус Лон-Го показывал трюк, который не всякий дервиш
способен был повторить. Артист вынимал костяной ложечкой собственный глаз из
орбиты и проходил вдоль первого ряда, убеждая зрителей, что глаз по-прежнему
смотрит, а дервиш чувствует себя вполне нормально.
Отметим, что репертуар Лон-Го включал
и традиционные факирские трюки. Так, дервиш ходил босиком по битому стеклу,
глотал шпаги, откусывал зубами куски раскаленной металлической пластинки, вливал
в рот расплавленное олово, ложился на доску, утыканную гвоздями.
Бытовало мнение, что
шпагоглотание, которое демонстрировали на сцене и в цирке, не является опасным,
так как артисты исполняли трюк с ненастоящими шпагами. Лезвие складывалось,
пряталось в рукоятку. Действительно, некоторые мастера применяли различные
хитрости. Однако истинные профессионалы факирского искусства считали неприличным
прибегать ко всевозможным уловкам. Они достигали вершин совершенства не с
помощью обмана, а в результате изнурительных тренировок своего организма.
Поэтому риск, а нередко даже смертельный, не исключался при показе опасных
трюков. В истории цирка сохранилось несколько свидетельств, когда выступление
факира заканчивалось трагически. Так, артист по имени Август в конце XIX века
демонстрировал шпагоглотание. Он, опустив в горло три шпаги, ухитрялся
переворачиваться через голову вперед, опираясь на руки. В финале выступления он
удивлял публику таким уникальным трюком. К концу проглатываемой шпаги
прикреплялась электрическая лампочка. В цирке гасили свет, и сквозь кожу живота
был виден огонек зажженной лампочки. Однажды лампочка лопнула в пищеводе.
Осколки стекла извлечь не удалось, и артист скончался. В 1916 году выступление
факира Бен-Бай также закончилось трагически. Артист лежал на арене, а его
ассистентка бросала ему в грудь остро отточенную шашку. Факир ловко отбивал
рукой летящее оружие. Неожиданно артист промахнулся, и шашка глубоко вонзилась в
грудь. Факир погиб.
Выступления многих цирковых дервишей
были связаны со смертельным риском. Но даже среди них особо выделялись
«повелители огня», или «короли огня». Так называли факиров, которые глотали
огонь, ходили босиком по горячим углям, проводили по своим рукам и груди
горящими факелами. Димитриус Лон-Го тоже демонстрировал свою нечувствительность
к огню.
471
На манеже раскладывался длинный
металлический лист, по которому рассыпались толстым слоем горящие угли. Жар
ощущался даже зрителями первого ряда, но Лон-Го спокойно прогуливался босиком по
огненной дорожке. Дотошные любители цирка старались разгадать секрет этого
трюка. Они пытались уличить факира в нечестности. Дескать, артист натирает
квасцами ноги, смазывая из особым химическим составом, предохраняющим от ожогов.
Однако ответ на эту загадку природы и
сегодня неизвестен. Факирское чудо имеет многовековую историю. Ежегодно в Индии,
Африке, на островах Полинезии тысячные толпы стекаются на церемонию «хождения по
огню». Под грохот барабанов и вой свирелей готовится в неглубокой яме длиной до
восьми метров огненная подушка. Для этого сжигается несколько тонн дров и вдоль
ямы образуется огненная тропа. На нее вступают огнеходцы и под будоражащие ритмы
музыки проходят по мерцающим углям два, а то и три раза вдоль всей дорожки. При
этом у них нет ни ожогов, ни волдырей.
Врачи неоднократно обследовали ступни
огнеходцев. Химические анализы установили, что нет никаких порошков, квасцов,
снадобий. Более того, кожа на ступнях участников церемонии «хождения по огню»
тоже не обладала какой-нибудь специальной прослойкой. Она была тонка, упруга.
Проводили даже такой эксперимент: перед началом хождения по углям покалывали
ступни булавками, подносили зажженную папиросу и каждый раз огнеходец болезненно
отдергивал ногу, ощущая уколы и ожоги. Мало того, английские физики пригласили в
Лондон йога Хусаина. Провели с ним ряд опытов. Он ходил по железу, накаленному
до восьмисот градусов. Молодые ученые рискнули повторить его прогулку и получили
ожоги. Было высказано предположение, что Хусаин наступает по-особому, как бы
кратковременно касаясь углей, и поэтому не обжигается. Однако надо заметить, что
в Гвиане индейцы подолгу танцуют на углях, а некоторые полинезийцы во время
церемонии «хождения по огню» выхватывают из пламенеющих углей раскаленный
докрасна нож и стоят на нем до тех пор, пока он не остынет.
472
Конечно, цирковые
факиры, дервиши для того, чтобы облегчить себе ежедневное исполнение трюков с
огнем, возможно, и применяли какие-нибудь хитрости, но даже и в этих случаях от
артистов требовалось умение в нужный момент волевым усилием мобилизовать скрытые
защитные системы организма.
Димитриус Лон-Го в
одинаковой мере владел секретными приемами и неисчерпаемыми кладовыми своего
отлично натренированного тела.
В связи с этим необходимо
указать на то, что физические и психологические нагрузки, испытываемые цирковыми
факирами, несколько больше тех, которые выпадают на долю бродячих дервишей во
время выступлений. Это объясняется тем, что в Европе факиры, как правило,
гастролировали в одиночку или с ассистентами, но при этом вся нагрузка ложилась
на плечи одного ведущего исполнителя. У себя на родине факиры обычно
объединяются в группы, демонстрируя перед публикой целые представления. Для
сравнения их с репертуаром цирковых мастеров расскажем о типичном выступлении
индийских бродячих факиров. Подобные группы в XIX веке не раз показывали
представления путешественникам, посещавшим Индию.3 Елена Блаватская
восхищается .в своих трудах безграничными возможностями и удивительными
способностями именно таких загадочных скитальцев.
Итак, под громкие удары тамтама
на площадку выходила странная процессия. Ее открывал оркестр, состоявший из двух
полуобнаженных барабанщиков, а за ними следовали четыре мальчика с большими
змеями на плечах. Далее неторопливо вышагивал старик в ярких одеждах. Замыкали
шествие два носильщика с какими-то ящиками. По сигналу старца вся группа
остановилась в центре площади, и, низко поклонившись зрителям, убеленный факир
обратился к присутствующим с длинной речью. Он величал окружающих покровителями
несчастных, всемилостивейшими владыками мира и даже королевскими принцами. Себя
же он рекомендовал бедным, смиренным заклинателем змей, укротителем бесов и
восточным магом. Старик предлагал зрителям различные услуги в борьбе со злыми
силами, а также медицинскую помощь, если кто-то чувствовал себя нездоровым.
После этого начиналось представление.
473
Роль ведущего отводилась
пожилому факиру. Он руководил всеми действиями своих помощников. Один из юных
факиров продемонстрировал зрителям ящик, в котором, свернувшись клубком, лежало
несколько кобр. Старик, расположившись около ящика со змеями, уста-новленного
посреди площадки, начал наигрывать на дудочке тихую и жалобную мелодию. Зрители
увидели, как при первых же звуках этой заунывной музыки кобры стали
приподниматься и даже одна, выскользнув из ящика, оказалась на земле. Она
свернулась кольцом, подняв голову, грозно зашипела, высовывая и пряча свое жало.
Фокусник начал играть все быстрее и быстрее, заставляя змею, раскачивающуюся из
стороны в сторону, медленно приближаться к факиру. Другие кобры, беспокойно
шевелившиеся в ящике, стали выползать на песок. Подняв голову, шипя и
раскачиваясь, они тоже поползли к заклинателю. Если какая-нибудь из кобр
отползала далеко, приближаясь к зрителям, которые, естественно, в испуге
начинали пятиться, то старик играл громче, и змея возвращалась. В том случае,
когда кобра продолжала уползать в сторону от музыканта, юный помощник факира
подбегал и, приподняв за шею, уносил змею обратно. Завершался номер тем, что
мальчик собирал кобр обратно в ящик, а старик, не прекращая играть на дудочке,
захлопывал крышку и садился на нее. Вот только тогда он позволял себе перевести
дыхание и вытереть пот со
лба. В репертуаре группы был номер, построенный на идеальном чувстве баланса.
Факир вытаскивал из-под своей широкой одежды два мешка и высыпал из них
множество кусочков дерева в виде прямых и кривых древесных сучков. Кроме того,
факир доставал десятка два птичек. Они были размером в полтора сантиметра и
сделаны из дерева. Их оперение было ярко раскрашено. Выбрав самую прямую и
толстую из всех палочек и, запрокинув лицо вверх, факир ставил палочку на кончик
своего носа. Мальчики-ассистенты поочередно
474
подавали ему остальные кусочки дерева, причем попарно и в зависимости от того,
какие факир требовал. Он прикладывал эти парные деревяшки одновременно с разных
боков своего сооружения, при этом удерживая его в равновесии на носу. Постепенно
факир сложил целое дерево, высота которого доходила почти до шестидесяти
сантиметров. У деревца было множество веток, нависавших над лицом фокусника.
Затем факир рассаживал птичек по веткам также попарно. Все это чудесное
сооружение твердо стояло на носу балансера. Не было ни малейшего колебания. Сам
же факир словно перестал дышать, опасаясь хотя бы пошелохнуть необычное деревце.
Когда были посажены последние две птички, то публика принялась аплодировать, но
балансер знаками попросил зрителей не шуметь. Мальчики подали факиру коротенькую
трубочку к губам, и тот дунул. Вылетевшая горошина сбила одну птичку. При этом
на лице факира не дрогнул ни один мускул, а само деревце даже не шелохнулось.
Прицелившись, мастер сбил вторую птичку, а затем и следующую. Неторопливо
вкладывая в рот одну горошину за другой, факир постепенно поразил всех птичек,
сидевших на ветках. Когда мальчики подобрали с земли упавших пташек, то балансер
принялся стрелять по отдельным частям деревца. Он начал с верхушки и продолжал,
попадая горошинами, отделять одну частичку ветки и ствола от другой. Эта
ювелирная работа длилась до тех пор, пока не разрушилось, распавшись на
первоначальные крошечные кусочки, все изумительное сооружение. При этом после
очередного выстрела из трубочки с деревца падала лишь та частичка, которая
предварительно намечалась факиром. Такая необычная разборка на составные части
ажурного сооружения была не менее поразительна, чем его построение вначале.
Другой факир объявил
публике, что сейчас будет выступать его сын, который обладает необыкновенными
способностями, так как состоит внутри и снаружи из дубленой кожи. Появляется
юноша лет пятнадцати, и начинается демонстрация его удивительной кожи. Факир
берет два мешка с дробью, примерно каждый по шесть с половиной килограммов, и,
привязав к каждому по коротенькой веревке с крючком на конце, продевает их в уши
475
юноше, как серьги. Факир заставляет мальчика опуститься на колени и пройти на
четвереньках, держа голову так, чтобы мешки не касались земли. Юноша выполняет
все указания. При этом уши его значительно вытягиваются, но не рвутся; более
того, не показываются даже капельки крови, хотя можно было бы ожидать, что она
появится. Не удовлетворившись этим экспериментом, факир вынимает крючки из ушей
мальчика и продевает их ребенку в веки. Тот приподнимается и начинает двигаться,
как и перед этим. Веки его вытягиваются буквально до половины щек, но не
кровоточат и не разрываются.
Сделав отступление, заметим,, что подобные
номера, вызывавшие сострадание и жалость, цирковые факиры, как правило, не
включали в свой репертуар. Они опасались скандалов со стороны возмущенных
зрителей.
Продолжим рассказ о выступлениях бродячих факиров
перед путешественниками.
Мальчик-ассистент садился на
землю, и факир закрывал его плетеной корзиной, которую он просил у одного из
крестьян, находившихся среди зрителей. Фокусник обращался к юноше, закрытому
корзиной: «Она давит на тебя?» Детский голос отвечал из укрытия: «Да, она
придавила меня». Факир требовал: «Так уходи скорее под землю!» Мальчик возражал:
«Не могу. Тут камень. Мне не врыться!» Факир горячился: «Проваливай скорее! Не
заставляй господ зрителей дожидаться!» Фокусник сердился, а мальчик пытался его
убедить, что земля слишком каменистая. Взбешенный факир рвал в ярости на себе
одежду. Окончательно рассвирепев, он выхватывал большой кинжал и несколько раз
протыкал корзину. Раздавался отчаянный вопль и появлялась кровь. Зрители
пытались остановить фокусника, но это им не удавалось. Обезумевший факир
пробивал корзину насквозь. После каждого удара раздавался душераздирающий крик и
выплескивалась кровь. Наконец зрителям удавалось оттащить факира и отбросить
корзину. На земле никого не было! Плетеное укрытие тоже оказывалось пустьм.
Только песок вокруг был залит кровью. Фокусник моментально успокаивался и
деловито произносил: «Видите, уважаемые зрители, мальчишка не хотел идти в землю
по-доброму и поэтому
476
мне пришлось его вколотить. Публика озиралась в недоумении. На вопрос о том, где
же находится мальчик, факир спокойно отвечал, что под землей, но скоро вернется.
В ту же секунду раздавался веселый возглас мальчика, что он уже находится здесь,
и к вящему удивлению зрителей, действительно, ребенок, сидевший под корзиной,
стоял на другом конце площадки, целый и невредимый.
Завершая знакомство с
выступлениями уличных факиров, отметим, что во время одного из таких
представлений был показан трюк «Индийский канат», о котором Е. Блаватская
поведала в своих трудах. По поводу этого рассказа тотчас возникли жаркие споры.
Сомневающиеся утверждали, что это — легенда и фокус никогда не исполнялся, а
другие доказывали обратное и приводили бесспорные свидетельства очевидцев, и в
том числе М. Метерлинка, М. Горького.4
Приведем описание
«Индийского каната». Факир забрасывает высоко в воздух конец каната, который
теряется в вышине. Мальчик-помощник ловко взбирается по канату и тотчас исчезает
из виду. Факир приказывает ему спуститься. Никакого ответа. Разгневанный
фокусник, взяв отточенный кинжал, поднимается по канату и тоже пропадает, как и
мальчик.. До зрителей доносятся шум борьбы и крики. На землю падают куски тела
разрезанного мальчика, а факир спокойно спускается вниз с окровавленным
кинжалом. Он складывает из кусков туловище мальчика. Тот моментально оживает и,
вскочив, обходит зрителей, собирая деньги за выступление.
Некоторые очевидцы пытались
фотографировать этот фокус. На пленке получалось, что факир все время сидит на
одном месте и смотрит на публику.
В репертуаре Лон-Го и
других цирковых факиров не было таинственного «Индийского каната», но зато
Дмитрий Иванович демонстрировал не менее сенсационный трюк — «Погребение
факира». Этот жутковатый номер приводил публику в состояние мистического ужаса,
а с некоторыми зрителями начиналась буквально истерика. Для показа «Погребения
факира» из зала приглашались добровольцы, которые рыли на манеже или за его
барьером яму. Она становилась местом погребения исполнителя. В цирке нагнеталась
тягостная атмосфера. Пока часть
477
зрителей исследовала могилу в поисках всяких трубочек, через которые засыпанный
землей собирался потихоньку дышать, оркестр играл похоронный марш. В зале
раздавались истерические вопли и всхлипы. Лон-Го ложился около своей «могилы», и
три ассистента надевали на него халат, обматывая потом белой тканью. Факира
осторожно опускали в яму и засыпали комьями земли. Особо неверующие тщательно
утаптывали землю над заживо погребенным. В зале нависала напряженная тишина,
время от времени взрывающаяся нервными выкриками нетерпеливых зрителей. По
истечении тридцати-сорока минут лежащий в яме Лон-Го дергал бечевку, которая
ранее была привязана к его руке и выходила на поверхность. Так факир давал знак,
чтобы его начинали откапывать. Под бравурные звуки циркового оркестра из могилы
живым появлялся исполнитель. Музыканты играли туш. Нервные дамочки вытирали
батистовыми платочками слезы, непроизвольно выступившие на глазах. Загадочно
улыбающийся факир церемонно раскланивался под бурные аплодисменты зрителей.
Обычно так демонстрировался номер,
который назывался то «Погребение факира», то «Заживо погребенный», то «Живой
мертвец», то «Живой в могиле».
Небезынтересно, что у этого факирского трюка давняя история. Более сотни лет
тому назад в древнем Лахоре в течение сорока дней без воды и пищи, притом, что
охрана сменялась каждые два часа, спал йог Харида. Он находился в деревянном
саркофаге, запертом на замок и опечатанном лично магараджей. Его пробуждение
проходило на глазах многочисленной толпы. Вскрыли саркофаг и вытащили
полотняный, наглухо зашитый мешок с телом йога. Врач из свиты магараджи отметил,
что тело было холодным, пульс не ощущался и не прослушивалось биение сердца.
Тогда один из учеников йога принялся поливать Харида горячей водой и класть ему
на голову разогретое пшеничное тесто. Одновременно ученик удалял из ушей и
ноздрей тампоны с воском и ватой, разжимал челюсти учителю и вытягивал язык.
Вздохнув, Харида открывал глаза и приподнимался.
478
Уже в XX веке в середине 50-х
годов официально проводились опыты с йогой Свами Нарайяна. Его закопали в землю
на четырнадцать дней. Извлеченное на свет тело йога не подавало никаких
признаков жизни: дыхание отсутствовало, сердцебиение и пульс не улавливались.
Однако после горячих ванн и растирания теплым маслом Свами Нарайяна ожил.
Поэтому неверно было бы думать, что факирский трюк XIX века «Заживо погребенный»
был основан лишь на фокусе или ловко запрятанных дыхательных трубочках.
Физиологи и биохимики не исключают существования подобных феноменов. Несомненно,
что специальные тренировки с использованием древнейшего опыта йогов способствуют
развитию дремлющих в каждом человеческом организме и скрытых до времени
механизмов, помогающих и дающих возможности факиру свободно управлять своим
телом. Таких поразительных результатов в своем физическом совершенстве достиг и
Димитриус Лон-Го.
Пожалуй, самым трудным и поэтому
никем не повторенным номером в репертуаре Лон-Го было «Восхождение по лестнице».
Ступенями служили остро отточенные клинки. Перед началом восхождения Лон-Го
выдергивал поочередно из прорезей в стойках сабли, рассекал ими в воздухе листы
бумаги. Желающие зрители могли сами убедиться в том, что клинки действительно
острые. После осмотра артист вставлял сабли на прежнее место, лезвием кверху.
Факир брал в руки лук и стрелы. Ему завязывали глаза и устанавливали на голове
зажженную керосиновую лампу. Разумеется, босой, балансируя светильником, артист
начинал медленно подниматься, наступая на острие сабель. При этом ассистентки
раскачивали лестницу из стороны в сторону. Дойдя до самого верха и остановившись
на острие сабель, Факир накладывал на тетиву лука загоравшуюся у него в руках
стрелу и целился в обруч, раскачивающийся над манежем. На бумажном круге был
нарисован дракон. Выпущенная стрела попадала в центр, и изображение сгорало.
Лон-Го неторопливо спускался вниз, аккуратно переступая со ступеньки на
ступеньку. Лестница по-прежнему раскачивалась. Дотошные зрители внимательно
осматривали ступени факира, но на них ни- когда не было ни одного пореза.
479
Сегодня можно предположить, что
в выступлении Лон-Го подсознательно артистом был заложен некий провидческий
смысл, предостережение современникам. Думается, не случайно в номере
фигурировали дракон и огненная стрела, ибо дракон символизировал бедствия,
надвигающиеся на Россию, а огненная стрела — очищающий огонь высшего разума,
высшей силы. Лон-Го, поражая дракона, уподоблялся христианским святым Георгию
Победоносцу и Архангелу Михаилу. Это был знак-предупреждение современников о
надвигающейся катастрофе. Но это мистическое послание не было прочитано и
услышано цирковой публикой.
Гастроли факира и дервиша Димитриуса
Лон-Го всегда проходили с огромным успехом. Он выступал в Германии, Австрии,
Польше, Монголии, Персии, Турции, Египте, Сирии. Его номера производили
потрясающее впечатление на публику. В 1914 году Димитриус Лон-Го вернулся на
родину. Артист был в зените славы. Молва о его необыкновенных способностях
распространилась далеко за пределы России. Теософы, утверждавшие, что «различие
в социальных и экономических условиях является средством для постепенного роста
внутренней сути человека»,5 оказались предметом нападок борцов за
идеи социализма, строителей нового социалистического общества. Более того, в
1918 году появились брошюры «Теософической библиотеки для народа», в которых
авторы призывали рабочих и крестьян не отнимать фабрик и заводов у капиталистов
и землю у помещиков.6 Это стало для российской теософии равносильно
подписанию собственного смертного приговора. Теософские общества в России вскоре
исчезли. Одновременно факиры, являвшиеся как бы популяризаторами индийского
мистицизма, стали объектом жестоких нападок воинствующих атеистов и осатаневших
материалистов. Факирское искусство было отнесено к разряду аномальных явлений,
которые основаны на отклонениях от природной естественности. Стало считаться,
что номера факиров противоречат здоровой природе как циркового, так и эстрадного
искусства, искажают их оптимистическую сущность. Все это привело к тому, что
большинство дервишей и факиров вынуждены были прекратить свои выступления.
Опасаясь
480
быть обвиненным в том, что, демонстрируя факирские трюки, он является
сторонником суеверного и мистического взгляда на жизнь, Димитриус Лон-Го
составляет свой репертуар только из традиционных европейских фокусов. С этого
времени Дмитрий Иванович сначала в шутку, а позже с грустной серьезностью стал
говаривать, что он — последний факир России.
Доживая свой горемычный век в бедной
московской квартире, седовласый старец, бывшая мировая знаменитость дервиш и
факир Лон-Го, занимался изготовлением и продажей иллюзионной аппаратуры, изредка
встречался с молодыми фокусниками, и в том числе автором этих строк, находя
утешение в воспоминаниях, хорошем вине и стихах любимого поэта Омара Хайяма.
Так роковое пересечение судеб
факирского искусства и теософии стало трагическим, горестным крестом на
тернистом пути развлекательной культуры России в начале XX века.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Васильев Л. Л. Таинственные явления человеческой психики.
М., 1964. С. 43—48.
2 См.: Долгополое М. Н. Последний факир России. М., 1972.
3 См.: Уразов И. Факиры. М., 1928; Гагеман К. Игры народов. Индия. Вып. 1. Пг.,
1923. С. 74—86; Крыжицкий Г. Экзотический театр. Ява, Индо-Китай, Турция,
Персия, Корея. Л., 1927. С. 49—70; Вадимов А. А., Тривас М. А. От магов
древности до иллюзионистов наших дней. М., 1966. С. 134—138; Боги. Брахманы.
Люди. М., 1969.
4 См.: Вадимов А. А, Тривас М. А. От магов древности до иллюзионистов наших
дней. М., 1966. С. 140—141.
5 Вестник теософии. 1910. № 12. С. 89—90.
6 См.: Шахнович М. И. Современная мистика в свете науки. М.; Л., 1965. С. 122.
|
|
