Климат

 

Фридрих Мейнеке

 

Монтескье, Вольтер и Гердер о климате

 

Фридрих Мейнеке. Возникновение историзма. – М., 2004, с. 74, 109-110, 139-140, 325-326.

(за OCR спасибо А. М.)

 

 

         Монтескье видел в климате важнейшую причину дифференциации рода человеческого и тем самым вступил на сомнительный окольный путь объяснения исторической жизни прежде всего природными условиями. Вольтер со своим легким стилем не хотел попадать в жесткие путы причинности, почему он и увидел со своей просветительской боевой позиции факторы, более сильно действовавшие в истории. «Климат, — заметил Вольтер в статье «Климат» в «Философском словаре», — обладает определенной силой, но сила правительств во сто крат больше, а религия, объединенная с правительством, еще сильнее».

74

 

     Сущности государственно-утилитарного мотива его исследования соответствовало то обстоятельство, что это могло быть источником исторических прозрений Монтескье и одновременно препятствовать им. Его толкало ко все более глубокому раскапыванию почвы данностей, на которой должен был строить законодатель, психологических, исторических и естественных факторов, с которыми он должен был считаться. Это же соблазняло его и на придание названным факторам механически удобного характера, который удовлетворял потребности практика, но не потребности полного исторического понимания и сопереживания исторических явлений. Общеизвестно, как страдала от такой механизации одна из его ведущих идей, доказательство влияния климата на различные характеры народов и их учреждения. Конечно, это было большое деяние — основываясь на возросших географических знаниях своего времени, вновь обратиться к систематическому решению вопроса, который, опираясь на попытки античных авторов, ставили и на который довольно примитивно отвечали еще Боден и другие23. Но интерес Монтескье был прикован прежде всего к непосредственным, часто очень грубо понимавшимся отдельным связям между климатом, народным характером и законодательством. Именно потому, что интерес этот не включал названные отдельные связи в общий поток исторического становления, он привел к доктринерским обобщениям и странным преувеличениям. Так, философ объяснял манию англичан к самоубийству климатом (14, 127)24. Он полагал, что открыл в климатических различиях между Европой и Азией «великую причину слабости Азии и силы Европы, свободы Европы и рабства Азии» (17, 3). У Вольтера, раздраженного натурализмом, присущим учению Монтескье о климате и угрожавшим самым основам его, Вольтера, просветительских намерений, был более счастливый взгляд на историю. Не на климате, возражал он Монтескье, а на деяниях греков покоится превосходство европейцев надо всем остальным земным шаром. «Если бы Ксеркс победил при Саламине, мы, может быть, были бы еще варварами».

-------------------------------------------

23 Мне представляется, что, хотя Дедье (Dédieu. Montesquieu et la tradition polit, anglaise en France. 1909. P. 212 ss.) и доказал заимствование Монтескье физиологических основ своего учения из вышедшей в 1733 г. работы английского врача Арбетнота о влиянии воздуха, но широкое применение этого учения к жизни государства и общества было заслугой Монтескье.

24 В этом ему предшествовал Дюбо. Lombard. L'abbé Dubos. P. 250, 327.

109

 

        Учение Монтескье о климате имело детерминистские следствия, оказавшиеся в отношениях примечательной противоречивости с его государственно-утилитарными и просветительскими идеями. «Если справедливо, что характер ума и страсти сердца чрезвычайно различны в различных климатах, то законы должны соответствовать и различию этих страстей, и различию этих характеров» (doivent être relatives), — так начинается четырнадцатая книга его главного труда — первая из посвященных учению о климате. Следует обратить внимание на двойственный смысл этих слов. Они могут означать как чисто историческую констатацию причинности, так и максиму, адресованную законодателю. И действительно, этот двойственный смысл пронизывает все следующие разделы работы. Иногда преобладает детерминистское учение25. «Есть такие климаты, при которых правила нравственности почти совершенно бессильны перед физическими потребностями» (16, 8). И тем не менее Монтескье мог снова призывать разумного законодателя не только учитывать свойства климата, но и бороться против них в тех случаях, когда они наносили ущерб естественной морали. «И если физическое воздействие некоторых климатов нарушает и естественный закон обоих полов, то дело законодателя — дать гражданские законы, которые противодействовали бы природе климата, восстановляя силу первоначальных законов» (16, 12). Редко можно с такой отчетливостью, как на примере этих разнонаправленных суждений, вглядеться в двойственность обоих направлений мышления Монтескье — натуралистическо-эмпирического и рационалистического, естественно-правового. При этом нельзя было и обрести однозначного понятия того, что же такое «природа» и как она относится к исторической жизни. Это раздвоение между природой, поскольку она была разумом, и природой как детерминирующей принудительной силой, между дневной и ночной сторонами тогдашней картины мира, столь сильно трогало душу Монтескье, что эта проблема, эта борьба между «causes morales» и «causes physiques» может считаться главной темой его мышления26. Он не урегулировал этот внутренний конфликт и не смог последовательно и органично провести учение о климате. Не должно ли было это выступающее здесь раздвоение направить все последующее историческое мышление в новое русло? О Монтескье можно сказать, как и о Вольтере, что внутренняя диалектика толкала исследователя от нерешенных проблем Просвещения к попыткам их решения средствами историзма.

----------------------------------------

25 В заключении главы 2 книги 16 есть слово, которое, как кажется на первый взгляд, представляет климат в качестве cause suprême (высшей причины), определяющей все raisons humaines (человеческие соображения). Так интерпретировал сказанное и Клемперер (2, 157). Но еще до него Дедье (Montesquieu (1913). Р. 309) предположил, что на этом месте, добавленном только в издании 1753 г., высшая причина должна пониматься скорее как божественное руководство миром. Добавление включено достаточно неорганично и при этом двусмысленно сформулировано. Не поступил ли так Монтескье намеренно, чтобы успокоить и в то же время одурачить церковных критиков его учения о климате?

26 Ср. Klemperer. Montesquieu 1, 30; Dédieu. Montesquieu et la tradition politique anglaise en France, 1909. P. 197ss.

110

 

           Подлинным носителем великих коллективных генетических процессов был и оставался, по мнению Гердера, народ, а еще выше — человечество. Одно из его главных положений гласит: «генетическая сила есть мать всех земных образований, действие которой климат лишь благоприятно или неблагоприятно поддерживает» (13, 6. 273). Климат, считал Гердер, «не принуждает, а благоприятствует». Но под климатом он понимал совокупность земных сил и влияний, на которую воздействует также флора и фауна, которая во взаимосвязи служит всем живым существам, но может быть изменена и человеком с помощью используемых им средств (13, 5. 272). Тем самым мы касаемся одной из по праву прославляемых главных заслуг «Идей...». Используя всю проделанную на протяжении столетия работу в области естествознания и географии18, Гердер усовершенствовал учение о влиянии климата и геофизических условий вообще на человека, учение, которое даже Монтескье применял еще слишком механически и жестко. Он лишь и сделал его гибким, обращая внимание не только на сохраняющиеся отношения между определенной географической средой и определенными народами, но открыв и соотношения между поверхностью Земли и движениями и изменениями народов. Труд Гердера ввел новое плодотворное понимание в симбиоз всех

325

 

живых существ и вызвал тем самым исследования, которые, продолжаясь до наших дней, открывали все новые скрытые связи. И все это происходило перед провидящим взором Гердера в форме определенных взаимосвязей. Климат воздействует на человека, но и человек воздействует на климат, преобразуя его, и воздействие климата сразу же нерасторжимо соединяется со своеобразным внутренним противодействием данного живого существа. Здесь надлежит вновь обратить внимание на решающее изменение мышления со времен Монтескье. Уже он говорил о противодействии людей климату, но при этом имел в виду рациональное сознательное воление законодателей. Для Гердера эти противодействия вытекают из общей живой природы живых существ и оказывают творческое воздействие и на климат19. «Какое бы воздействие ни оказывал климат, у каждого человека, каждого животного, каждого растения свой собственный климат, ибо все они воспринимают по-своему и органически перерабатывают все внешние воздействия» (13, 6. 277). Этот индивидуальный характер создания Гердер называл его гением (13, 8. 279). Мы видим, как вновь загорается его старая идея индивидуальности, и распространяется на весь жизненный мир. Правда, мы не узнаем, в какой мере он при этом хотел выделить подлинно индивидуальный характер отдельных существ из типичного характера их родов. Это - восторженное созерцание созвучия всех существ и вместе с тем собственного звучания каждого из них. Это витализм на метафизическо-неоплатонической основе, который, индивидуализируя, разделяет и вновь связывает все индивидуальное. Как говорится в наброске, хотелось бы без предрассудков заметить, определяя ряд вещей, идущий вверх вплоть до человека: «В каждом существе заключен сияющий образ Божий, обвенчанный с материей» (13, 6. 274)

-----------------------------------------

18 Ср. об этом: Grundmann. Die geographischen und völkerkundlichen Quellen und Anschauungen in Herders “Ideen…”. 1900.

19 Следовательно, он уже понял то, что Ротхакер (Rothacker. Geschichtsphilosophie, 1934, S. 52) характеризовал как творческий «ответ» человека на географические условия.

326

 

 


 




Содержание | Авторам | Наши авторы | Публикации | Библиотека | Ссылки | Галерея | Контакты | Музыка | Форум | Хостинг

Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru

© Александр Бокшицкий, 2002-2008
Дизайн сайта: Бокшицкий Владимир